Троцкий

Судоплатов в своем письме в Политбюро сообщает о фактах, которые до недавнего времени были тайной за семью печатями, но о которых по прошествии почти полувека стали говорить. В частности, обращаясь из советской тюрьмы к высшему руководству, разведчик напоминал: «В 1944–1946 годах мы по совместительству возглавляли разведывательное бюро Спецкомитета при Совнаркоме СССР по атомной проблеме. Активно использовался важный канал информации о научно-технических разработках атомного оружия. Материал этот был использован академиками Курчатовым, Кикоиным, Алихановым, Александровым, руководителями промышленности Ванниковым и Завенягиным. В системе НКВД-НКГБ это возглавляемое мною подразделение носило название ”Отдел С“. О результатах нашей работы регулярно посылались соответствующие отчеты в ЦК»{1204}. Так что «гладиаторы» Системы занимались широким спектром проблем…

А почему Судоплатов, Эйтингон, Серебрянский и другие разведчики из Особой группы оказались в тюрьме?

После ареста Берии летом 1953 года были вскоре арестованы и эти люди. Главное обвинение состояло в том, что «они были особо доверенными людьми бывшего наркома внутренних дел». Прямое подчинение подразделения, которым руководили Судоплатов и Эйтингон, наркому внутренних дел сыграло роковую роль. Судоплатов просидел в тюрьме долгих 15 лет. Он был лишен звания генерал-лейтенанта и всех орденов. Эйтингон пробыл в неволе на три года меньше, а Серебрянский так и умер в тюрьме. Хотя все, что делали эти и другие люди, выполняя особо важные задания, было с ведома и по решению ЦК, и именно туда они (как и их начальники) регулярно докладывали о ходе «работы». Специальный отдел в ЦК осуществлял непосредственное руководство всей деятельностью этих разведывательных и террористических органов. Вся полнота ответственности за многочисленные «акции», противоречащие правовым нормам и общечеловеческой нравственности, целиком лежит на штабе большевистской партии. Силовые, бесчеловечные, террористические тенденции, постоянно усиливавшиеся после Октября 1917 года, сопровождали весь путь всесильной карательной системы.

Так, например, все важнейшие шаги «по делу Старика» (Троцкого) согласовывались с ЦК. Вот «Выписка из сводки в ЦК ВКП(б) от 5 марта 1938 года». В ней говорится о том, что 21 февраля в Париже «собралась комиссия в составе Клемана, Русса и Зборовского. Жанна Мартен явилась в сопровождении Раймона Молинье (т. е. своего мужа. – Д. В.). Она заявила членам комиссии, что целиком согласна с предложением послать документы Троцкого, но она не верит комиссии и не желает, чтобы в этом деле участвовали Клеман, Русс и Зборовский, которым она не доверяет…»{1205} Даже в таких текущих оперативных вопросах мнение соответствующих сотрудников ЦК было обязательным, тем более что речь шла о возможности получить еще один массив документов Троцкого. Так что вина Судоплатова и его «подельцев» сегодня выглядит совсем иначе, чем в 1953 году… Вот теперь, кажется, читатель знает об этих людях вполне достаточно для того, чтобы я перешел к рассказу об их роли в судьбе далекого изгнанника.

После неудачных попыток ликвидации Троцкого в Турции и во Франции (в Норвегии, ввиду кратковременности его пребывания там, даже не успели развернуть серьезную подготовительную работу) Сталин не оставил мысли устранить своего непреклонного обличителя. Это намерение окрепло после того, как в конце 1936 года «вождь советского народа» получил из Франции известие о подготовке к изданию книги Троцкого «Преданная революция». В ней, как Сталин узнал из сообщений, а потом и из копии рукописи, которую выкрали у Седова, основной удар наносился лично ему. Тем более что Троцкий не раз в своих интервью давал понять, что он намерен «в ближайшее время» обратиться к специальной работе о Сталине. Сама мысль об этом для кремлевского диктатора была невыносимой.

После смерти Седова Секретно-политическому отделу нужно было определить дальнейшую судьбу Зборовского. В апреле 1938 года в Париж прибывает специальный представитель Центра (разумеется, с дипломатическим паспортом и надежной «крышей»), чтобы на месте решить, как использовать «Тюльпана» (т. е. Зборовского. – Д. В.) дальше. Первым делом шифровка в Москву: «Дор. Дуглас, приехал, устроился. Все в порядке…»{1206}

Московский представитель под кличкой «Вест» сообщает, что после смерти «Сынка» положение «Тюльпана» стало трудным. В шифровке отмечается, что наибольшая опасность их агенту исходит со стороны «Соседки» (Л. Эстрин), но что «Тюльпан» эту угрозу «совершенно недооценивает». Ко всему прочему он «очень ленив по природе». «Вест» испрашивает разрешения Центра на то, чтобы Зборовский сосредоточился на получении троцкистской информации, продолжении работы с «Бюллетенем оппозиции», оказании влияния в «русской секции IV Интернационала». Но главное, Секретно-политический отдел пытается использовать своего агента, оставшегося без работы, для проникновения к «Старику» – Троцкому.