Троцкий и заговор в Красной Ставке

Тов. Мясников от имени Московского комитета предлагает резолюцию, выражающую доверие и одобрение Комитету обороны. Тов. Торгованов предлагает в виде дополнения к ней обязать каждого члена партии сделать обыск в том доме, где он живет. Предложение т. Торгованова отвергнуто. Резолюция, предложенная Московским комитетом, принимается единогласно. Конференция переходит к следующему вопросу порядка дня.

ЦАОПИМ. Ф. 3. Oп. 1. Д. 199. Л. 84 а.

Машинописный текст неправленой стенограммы.

„Правда“. 1919. 27 сентября. № 215 — Опубл. в сб.: Ф.Э. Дзержинский: председатель ВЧК — ОГПУ. 1917–1926 / Сост. А.А. Плеханов, А.М. Плеханов. М., 2007. С. 141–142.

Печатается по тексту ЦАОПИМ[598].

№ 3.12—3.13

Доклады состоящего при комиссаре Полевого штаба Михалевского С.И. Гусеву о попытке его вербовки агентами Деникина в Москве

17 сентября — не ранее 24 сентября 1919 г.

№ 3.12

Доклад Михалевского С.И. Гусеву о попытке его вербовки

17 сентября 1919 г.

Тов. Гусеву

На частной квартире моих старых (по г. Калгашу) знакомых (Бондыревых) я познакомился с неким Пигелау Федором Михайловичем и его женой. Насколько мог понять из беглых фраз — прошлое Пигелау таково: вообще представитель „золотой молодежи“ Москвы (или Петербурга), бывший юнкер Николаевского кавалерийского училища (в г. Петербурге считалось „шикарнейшим“ из всех кавалерийских училищ в бывшей Империи — гвардейским и т. д.), бывший офицер-кавалерист (какого полка — не выяснил), окончивший Университет и Лицей в Москве, женат на бывшей аристократке (ее девичья и по первому мужу фамилии — мне неизвестны).

Симпатии политические как Пигелау, так и его жены — резко монархические безо всяких „сантиментов“. Разговор у меня с этими господами вертелся вокруг политических вопросов и сводился вкратце к следующему: Коммунисты и те (назывались 2 фамилии — Главкома Каменева и второго лица — не ясно) из „спецов“, которые своими действиями способствуют благополучию большевиков, должны быть беспощадно уничтожены, особенно же „жиды и жидовки“ — две последние категории в массе;

Те из „честных граждан“, которые имеют возможность пользоваться доверием большевиков — должны во исполнение своего „гражданского долга“ всемерно помогать Деникину в его святой работе».

Это последнее дало мне возможность, как бы между прочим, сказать Пигелау, что я имею возможность, пользуясь почти неограниченным доверием большевиков, видеть секретнейшие документы, как, например, дислокацию наших (красных) войск Южного фронта, причем последнюю могу легко скопировать. Это мое заявление вызвало со стороны Пигелау чрезвычайно живой и негодующий вопрос: «Что же Вы ее (дислокацию) не представили?» Я дал ему понять, что не имею связи с нужными людьми, на что тот немедленно предложил: «Дайте мне, а я передам куда следует — подумайте над этим и свое решение сообщите мне». Я ответил полным согласием. Далее были сообщены следующие сенсации из «компетентных источников»: 20-го начнется «решительное наступление» фон дер Гольца; Мамонтов, Деникин, Полуки идут на общее соединение в районе Гомеля; через 2 дня в Москве вводится осадное положение; военучреждения и штабы подготовляются к эвакуации в Казань; кроме того, Пигелау заявил мне, что у него имеется воззвание Деникина к советским офицерам, из которого явствует, что «большевики лгут о чинимых деникинцами над пленными бывшими офицерами репрессии» (подробностей относительно этого воззвания не выяснил).

Для характеристики того же Пигелау добавлю: в последнее время (точнее не выяснил) в его квартире скрывался активный белый бывший полковник Каргопольского полка, который «совершенным чудом» спасся из его квартиры во время проводившегося в ней обыска (очевидно, ВЧК; его отличный знакомый, известный по процессу английских шпионов, Фриде расстрелян)[599]. На мой вопрос о степени виновности последнего Пигелау ответил: «Конечно, он исполнял свой долг, но подумайте, какая возмутительная и безобразная случайность — выдали палки…»[600]; в том же доме, где живет Пигелау, во время обыска спасся по водосточной трубе его знакомый — активный белый, бывший ротмистр, благополучно скрывшийся к Деникину и давший недавно о себе знать; его же хороший знакомый быв. офицер (Кашков, Кошкин??) спасся от расстрела в районе Разумовского — и таким образом: в партии приговоренных было 13 человек, расстреливали подвое, к концу он остался в автомобиле с одним конвоиром, которого оглушил ударом кулака, и бежал.

Спустя 4 дня я (вчера) вновь посетил своих знакомых (Бондыревых), но ничего интересного не получил, разве только то, что, как видно, мое положение при комиссаре штаба несколько смущает их и заставляет быть осторожными — это последнее вчера особенно бросилось в глаза.

17/IX. Михалевский