Троцкий. Книга 2

В заключительной части этого письма содержится однозначный вывод: внутрипартийный "режим не может держаться долго. Он должен быть изменен". Центральный Комитет, по мнению Троцкого, проводит "ложную политику". Троцкий прямо намекает, что его "полуторагодовые усилия" (с момента назначения Сталина Генеральным секретарем в апреле 1922 г.) по изменению положения в партии "не дали никакого результата"[19].

По сути, Троцкий своим резким, но аргументированным письмом бросил первый вызов бюрократическому Центральному Комитету. Оставшись в Политбюро в полном одиночестве, не рассчитывая на поддержку больного Ленина, Троцкий имел мужество предупредить ЦК и Политбюро о грозной опасности, надвигающейся на партию со стороны "секретарского бюрократизма". Но его никто не захотел там по-настоящему услышать, хотя сторонники Троцкого в ЦК были.

Готовя письмо, Троцкий обменивался мнениями по данным вопросам с Иоффе, Сапроновым, Мураловым и другими единомышленниками, которые часто навещали его дома, особенно во время болезни. Отправив письмо в Политбюро, через неделю, 15 октября, Троцкий подготовил аналогичный документ, который теперь уже поддерживали 46 коммунистов.

"Заявление 46-ти" подписали в основном сторонники Троцкого. Среди них отметим прежде всего Е.Преображенского, Л.Серебрякова, А.Розенгольца, В.Антонова-Овсеенко, И.Смирнова, Г.Пятакова, В.Осинского, Н.Муралова, Т.Сапронова, А.Бубнова, А.Воронского, В.Смирнова, А.Минкина, М.Богуславского, С.Васильченко, И.Полюдова. "Троцкистский манифест", как его потом многие именовали на XIII партконференции РКП(б), шел еще дальше письма Троцкого. Его сторонники, развивая идеи своего вдохновителя, категорически заявляли: "…секретарская иерархия, иерархия партии все в большей степени подбирает состав конференций и съездов, которые все в большей степени становятся распорядительными совещаниями этой иерархии… Фракционный режим должен быть устранен — и это должны сделать в первую очередь его насадители, он должен быть заменен режимом товарищеского единства и внутрипартийной демократии"[20].

В этих документах Троцкий как бы говорил: можно притворяться перед другими, но нельзя притворяться перед собой.

Это было уже слишком. По предложению "тройки" в тот же день, 16 октября, когда в Политбюро поступило "Заявление 46-ти", состоялось экстренное заседание Президиума ЦКК РКП(б). Руководство Контрольной комиссии констатировало, что "разногласия, перечисленные тов. Троцким, в значительной степени искусственны и надуманны", что "выступления, подобные выступлению т. Троцкого", могут стать "гибельными". Президиум фактически отмахнулся от предостережений Троцкого, позаботившись лишь о том, чтобы его письмо не распространялось в партийных организациях[21].

Однако "тройка" посчитала такую реакцию слишком мягкой. По настоянию Сталина и его временных союзников 23–25 октября 1923 года состоялся объединенный Пленум ЦК и ЦКК, на который пригласили специально отобранных рабочих из десяти крупнейших парторганизаций. И в дальнейшем так будет не раз: Советская власть любила говорить от имени рабочего класса. Большинство участников Пленума расценило письмо Троцкого в Политбюро и "Заявление 46-ти" как грубую политическую ошибку, как нападки на ЦК и Политбюро. По предложению Оргбюро и Секретариата ЦК, которые находились уже под решающим влиянием Генерального секретаря, Пленум квалифицировал заявление Троцкого и его сторонников как откровенно "фракционное". Там же было решено не разглашать письмо Троцкого, "Заявление 46-ти" и резолюцию Пленума, принятую по этим документам. Политбюро, видя неизбежность дискуссии, не хотело, чтобы в основу ее легли названные материалы. Поэтому в "Правде" появилась критическая статья Зиновьева, которая и стала сигналом к дискуссии.

Едва заметный в начале 1923 года раскол в Политбюро, которого так боялся Ленин, становился явным, открытым. Вновь были пущены в ход старые обвинения Троцкого в "меньшевизме". Бюро Московского комитета партии нажимало на то, что "разброд в рядах РКП нанесет величайший удар ГКП и немецкому пролетариату, готовящемуся к захвату власти"[22]. Руководство партии не захотело услышать трезвые голоса, предупреждавшие об опасности. Используя антидемократический седьмой пункт резолюции X съезда "О единстве партии", ее фактические руководители в середине января 1924 года, за несколько дней до смерти Ленина, на XIII партконференции квалифицировали позицию Троцкого и его сторонников как "меньшевистскую ревизию большевизма".