Тру-ру-ру-ру

Тру-ру-ру-ру

Robert Silverberg. Hi-diddle-diddle (1975). Пер. – В. Вебер. – _

День, когда Элу Мейсону, специалисту по гидропонике, пришла в голову эта идея, начался на Третьей лунной базе как обычно – сонные с покрасневшими от недосыпания глазами ученые и инженеры сползались к завтраку.

Первый прием пищи ни у кого не вызывал приятных эмоций. Персонал Третьей лунной состоял исключительно из представителей мужской половины человечества. В отсутствие женщин, без строгих законов об окончании рабочего дня ничто не отвлекало от научных споров, которые часто затягивались «за полночь», до двух, а то и трех часов утра по местному времени.

Но в половине восьмого по тому же времени раздавался неумолимый звонок, зовущий к столу. Повара строго следовали распорядку дня. И те, кто не хотел работать на пустой желудок, являлись в столовую после пяти и даже трех часов сна с воспаленными глазами и больной головой.

За завтраком разговор не вязался. Ученые коротко здоровались друг с другом, просили передать соль или сахар да традиционно сетовали на качество синтетической пищи.

Прошлой ночью Эл Мейсон лег спать после трех, увлекшись беседой с заезжим астрономом с Первой лунной. И четырех с небольшим часов сна ему явно не хватило, чтобы прийти в себя. Но идея уже проклюнулась и пошла в рост, продираясь сквозь туман недосыпания.

– Порошковое молоко, – бурчал Мейсон. – Каждое утро порошковое молоко!

Да всякий уважающий себя теленок отказался бы от второго глотка этой гадости. – Он налил полный стакан и, скривившись, отпил белой жидкости.

– Если бы ты пил по утрам кофе, – не без ехидства заметил биохимик Моури Робертс, – то давно перестал бы жаловаться.

– Я люблю молоко, – возразил Мейсон, – и не хочу пить кофе.

– Затянувшееся детство, – вмешался программист Сэм Брустер. – Поэтому он все еще пьет молоко.

При росте Мейсона шесть футов три дюйма и весе на Земле двести фунтов подобное заявление могло вызвать только смех. И Мейсон хмыкнул.

– Давай-давай, упражняйся в психоанализе, если тебе так хочется. Но я все равно люблю молоко, настоящее молоко, а не этот эрзац!

Кувшин переходил из рук в руки. Одни добавляли молоко в овсяную кашу, другие в кофе. Но никто не отрицал, что порошковое молоко порядком всем надоело. Как, впрочем, и остальные сублимированные продукты: овощные котлеты, пирожки с «мясом» и тому подобное. Но другого и не предвиделось космические перевозки стоили недешево и предпочтение отдавалось приборам и инструментам, а не натуральным бифштексам. Сублимированные продукты по вкусу, возможно, и уступали обычным, но содержали те же калории и занимали вдесятеро меньше места в трюмах прилетающих с Земли кораблей.

Эл Мейсон склонился над столом, сонно думая о том, как приятно есть настоящую пищу круглый год, а не только на Рождество, – натуральные продукты, мясо и молоко. Он допил содержимое стакана и вздрогнул – идея выскользнула наконец из тумана и обрела реальные очертания. Мейсон рассмеялся. Несомненно, абсурдная идея, но весьма привлекательная.

Он осторожно посмотрел на другой стол, где завтракало начальство.

Командор Хендерсон уписывал омлет из яичного порошка, одновременно проглядывая бюллетень с новостями, полученный ночью из Вашингтона. Но все знали, что командор обладает идеальным слухом. Напряженный бюджет Третьей лунной не оставлял места для незапланированных исследований, и Мейсон не без оснований опасался, что командор может пресечь его проект в самом зародыше.

– У меня идея, – Мейсон понизил голос до шепота. – Насчет порошкового молока и всего остального.

– Любопытно, – откликнулся Моури. – Поделись.

– Не здесь, – ответил Мейсон. – А то командор сразу придавит ее.

Поговорим вечером. Кажется, есть возможность поразвлечься.

Весь день Мейсон не произнес ни слова, но идея зрела и набирала силу.

Он трудился в своей теплице, ухаживая за растениями. Какой бы заманчивой ни была идея, гидропоника, как, впрочем, и любые другие прямые обязанности на базе, имела неоспоримый приоритет, и Мейсон это прекрасно понимал.

В 1995 году на поверхности Луны высилось восемь рукотворных куполов.

Три базы построили американцы, три – русские, по одной – Китай и Индия.

Хотя холодная война давно уступила место разрядке и все поняли, что лучше жить в мире, чем подвергаться постоянной угрозе взаимного уничтожения, научное соперничество не ослабевало, и ученым, чтобы не отстать, приходилось трудиться с предельным напряжением.

Третья лунная занималась главным образом прикладными науками. К сожалению, в Конгрессе члены разного рода комиссий не понимали важности проводимых там исследований, отчего базе постоянно не хватало денег. Но, несмотря на ежегодные попытки урезать бюджет, исследования продолжались.

Луна буквально создана для криогенной техники, и, естественно, криогеника занимала главенствующее положение на Третьей лунной. По важности решаемых задач с ней могла соперничать разве что гидропоника.