Трубадуры, труверы, миннезингеры

Нет, не покину я порога;
Хочу пожить в своем кругу.
Идите, скатертью дорога!
Идти я с вами не могу.
Скажите вашему султану,
Что он меня не устрашил,
 А коль сюда придет, то стану
Я с ним бороться, что есть сил.
В его же землю не пойду я…
Не вреден здесь я никому,
И не грозит, со мной враждуя,
Никто покою моему.
Ложусь я спать довольно рано,
Люблю я выспаться вполне,
И без вражды, и без обмана
Живу я в милой стороне.
Клянусь Св. Петром! Уверен
Я в том, что лучше жить мне тут;
Вот почему я не намерен
Надеть стеснительный хомут.

Крестоносец:

Ты жить сбираешься в покое,
А долго ль жить дано тебе?
И жизнь людская что такое?
Яйцо в непрочной скорлупе.
Несчастный! Всюду за тобою
Смерть ходит по твоим следам
И над твоею головою
Дубину держит здесь и там.
Она разит неотразимо;
Ей возраст жертвы нипочем;
Она ее не бросит мимо…
Скажи, ты думал ли о том?

Некрестоносец:

Удивительное дело! Те люди, которые отправляются за море, обеспечивают блаженство своей души, но, возвратившись домой, не слишком-то благоденствуют. Если Бог присутствует в мире, то, конечно, Он пребывает и во Франции, и нет никакой надобности искать Его где-то за морем, среди людей Ему враждебных. Ваше море так глубоко, что я имею полное основание опасаться его.

Крестоносец: Ты не боишься смерти и знаешь, что тебе суждено умереть, а между тем питаешь страх к морю.

Безумец в полном смысле слова!
Умрет в своей постели тот,
Умрет позорно, как корова,
Кто вместе с нами не уйдет.
Коль обрету я смертью тела
Блаженство вечное души,
Во имя светлого предела
Мне все дороги хороши!
Готов я кинуться в сраженья,
Готов идти в темницу я,
И не составят преткновенья
Жена и дети для меня!

Некрестоносец: Прекрасный, дорогой сеньор! Я отказываюсь от своих слов: ты победил меня, ты поставил мне мат[99]; я возлагаю на себя крест».

Это произведение в высшей степени характерно. Неудачи, испытанные пылкими крестоносцами в Святой земле, разочарования, постигшие их, сделали свое дело. Рыцари стали подвергать свои чувства анализу рассудка. Их духовный кругозор стал расширяться: Бог — везде, а потому и вечное блаженство можно заслужить везде. Бог не требует от них, как властный сюзерен, только ленной службы, только войны за Него: к спасению ведут многие, различные пути. Доводы, приводимые крестоносцем, так сильны, что окончание произведения является для читателя сюрпризом. Но Рютбёф был сторонником крестоносных предприятий; он был одних воззрений с Людовиком Святым, а потому и доставил победу крестоносцу над скептиком. Сам он был весьма религиозен и не мог усомниться в идее Крестовых походов.

Религиозность Рютбёфа выразилась и в других его произведениях. Однако, если судить в общем, эти произведения нельзя отнести к разряду удачных. Исключения составляют только отдельные строфы, дышащие горячей верой, на которую сомненье не наложило ни одного пятна. Прислушайтесь к следующим стихам, в которых наш трувер воспевает Богородицу: