Трубадуры, труверы, миннезингеры

Стихотворные размеры становятся чрезвычайно разнообразными, рифма достигает своего высшего развития. Но, сделавшись подражательной, любовная лирика немцев навсегда сохранила известную индивидуальность, только ей свойственную. Прежде всего, любовь, воспеваемая миннезингерами, отличается большей скромностью и носит на себе следы идеализма, так долго отличавшего немцев от других западноевропейских наций. В их любви есть что-то светлое, мечтательное, возвышенное. В этой ее особенности сказался во всей полноте исторически выработавшийся характер немецкого народа.

«Рыцарская поэзия в Германии, — по словам проф. Кирпичникова, — не могла назваться веселым искусством (gai saber), так как немецкая натура сейчас же сказалась в обработке мотивов печальных, трагичных. В трубадурах жизнь бьет ключом; они наслаждаются ею без оглядки, довольные собой и всем окружающим; даже в песне, воспевающей безнадежную любовь к высокопоставленной красавице, сквозит самодовольная улыбка ограниченного, но уверенного в себе романца, сына кроткой, услужливой природы. В песне миннезингера перед нами северный человек, вдумчивый, наклонный к уничтожающей всякую полную радость рефлексии, ищущий темных сторон и в наслаждении, человек, у которого моменты увлечения жизнью сменяются часами горького презрения к ней».

Приведенная характеристика является удачным обобщением, но и она допускает исключения. Такое исключение представляет, например, старейший из немецких миннезингеров Генрих фон Фельдеке[118]. Своей беззаботностью и весельем он сильно напоминает трубадуров. Его мировоззрение светло. Он хвалит каждого человека, который умеет быть счастливым, не теряя своей чести, и нападает на тех завистливых людей, сердца которых переполняются горечью при виде чужого счастья. Правда, и он, подобно всем средневековым поэтам, недоволен современностью, но это недовольство является естественной тенью его возвышенного взгляда на жизнь. Любовь в его представлении связывается с честью, и разрыв между ними сулит всякие беды.

Стремяся к истинной любви,
Стремились к чести в то же время;
Теперь пороки расцвели —
Иное народилось племя.
Кто знает то, чего уж нет,
И то, что есть, тот чает бед,
Выносит опасений бремя.

Любовь представляется поэту настолько светлым чувством, что никакие страдания и тревоги не в состоянии омрачить ее. Счастлив тот, кто любит, не опасаясь страданий, так как сердце, испытавшее истинную любовь, способно на все лучшее.

Кто, о любви мечтая, мог
Служить любви без опасений
Ее страданий и тревог,
Тот был счастливцем вне сомнений.
Все, что есть лучшего, все в ней…
Что с жизнью сталось бы моей,
Не знай и я любви волнений?

Неизбежные страдания любви ослабляет своими могучими силами природа. Разлука с возлюбленной теряет для Фельдеке острый характер, когда он слышит пение пташек и видит перед собой деревья в цвету.

Характерной чертой миннезингеров является их религиозность. Трубадуры, подобно древним эллинам, слишком любили земную жизнь с ее радостями и даже страданиями, чтобы мечтать о небесной. Если они и начинали мечтать о ней, то делали это обыкновенно на склоне лет, испив полную чашу житейских радостей. Южнофранцузский рыцарь, даже поселившись в стенах монастырской обители, оставался самим собой. Его не умеряли и не умиряли ни поэтические монастырские галереи, навевающие раздумье и светлую грусть, ни церковные службы с курящимся фимиамом, гармоническим пением братии и могучими, потрясающими до глубины души звуками органа, ни правильное, размеренное, спокойное течение монастырской жизни.

Перед нами два образчика таких рыцарей, изображенные в chansons de geste. Рыцарь Ренуар поступает в монастырь. До этого времени он еще ни разу не бывал в церкви, и все, что он видит в монастыре, приводит его в крайнее изумление. Все же он позволяет совершить над собой пострижение, облекается в монашескую рясу. Когда же аббат предписывает ему носить власяницу, поститься четыре дня в неделю и ходить каждую ночь к заутрене, Ренуар выходит из терпенья. Он заявляет своему духовному начальнику, что все это — вранье, и клянется, что он будет есть, невзирая ни на какие уставы, хорошую дичь и жирных каплунов, а петь будет на свой лад и только в тех случаях, когда почувствует к этому охоту.