Труд и досуг

Строгое дисциплинарное распределение времени в идеале могло быть осуществлено только в рамках фордистской модели с ее конвейером и пресловутым заводским гудком. Между тем эта модель в значительной мере была уже заложена и подготовлена в рамках классно-урочной системы образования с ее уроками, переменами и установкой на учебу «от звонка до звонка». Этому способствовала и традиционная мораль, которая нашла свое выражение в идиоматическом ряду: «Делу время, а потехе час», «Кончил дело – гуляй смело», «В субботу – на работу, а в воскресенье – на веселье», «Кто не работает, тот и отдыха не знает», «Без труда и отдыха нет» и т. п.

Однако многое меняется на стадии постиндустриального модерна, когда жесткая дисциплинарная машина распределения времени распадается. Это выражается не столько в переводе работника на индивидуальный график или же в переходе к удаленному труду, как и дистанционному образованию, сколько в утрате внешнего и внутреннего контроля над их содержанием. Проблемой современного фриланса является не столько сам труд, сколько усилия, затрачиваемые на его поиски, организацию и, соответственно, самоорганизацию. Помимо того что эти усилия лишают фрилансера досуга, они переполняют заботами его безделье. Диффузия линии разграничения идет на встречных курсах: труд перемежевывается с бездельем и досугом, а в темпоральную размерность праздности и лени постоянно вторгается рабочий процесс, создающий неспецифическое для досуга трудовое напряжение. Как пишет об этом А. Корсани, «прерывистый характер занятости представляет собой не чередование периодов интенсивного труда и отдыха, он воспринимается, скорее, как дробление времени, того постоянно ускоряющегося времени, над которым мы теряем контроль» (Корсани, 2015. С. 66).

Дробление темпоральной структуры труда и досуга (а для этого существует множество условий и соблазнов) порождает темпоральную дезориентацию, которая выражается в нарастающем ощущении хаоса и распада самого субъекта по отношению к тому, чем он в действительности занят. Поэтому и самозанятость становится едва ли не основным занятием фрилансера. Постоянное чередование темпоральных режимов – «то труд, то досуг» – сначала смещается в неопределенность «то ли труда, то ли досуга», а в итоге сваливается в состояние «ни труда, ни досуга». В силу специфики самого труда современный офисный работник «между делом» может заниматься всем, чем угодно: слушать музыку, «гонять чаи», решать кроссворды, просматривать популярные журналы и новостные ресурсы, вести переписку в социальных сетях и т. п. В состоянии «между делом» может быть проведена большая часть рабочего времени. Такое дробление темпоральной структуры можно назвать шизоидным, то есть расщепляющим, что сегодня является настоящей проблемой, которая выражается, например, в том, что перепутавший день с ночью офисный работник не может в моменте времени определить, работает он или бездельничает. А. Корсани весьма удачно называет этот феномен «хронологической дезориентацией» (2015).

Остаточное и оставшееся время

Классическая (фордистская) модель распределения рабочего и свободного времени, как известно, рассматривала досуг в довольно утилитарном смысле – в качестве источника и условия рекреации рабочей силы. Безусловный приоритет труда и подчиненный статус досуга соответствовали самой природе «дисциплинарного общества», формирование которого М. Фуко связывал с европейским модерном (Фуко, 1999). В Новое время встал во весь рост «фаустовский человек» – человек дела, гигантская тень которого накрыла не только время праздности и лени, но и время досужего созерцания и религиозной молитвы. Модернизация, охватившая все стороны жизни, захватила и время, которое в буквальном смысле стало новым.

Новое же заключалось в том, что индустриальный капитализм самим характером производства превратил время в экономический ресурс, подлежащий капитализации. А там, где время – товар, где «время – деньги», там безделье, лень и праздность объективно становятся «затекстовыми» маргиналиями по отношению к труду как «тексту».