Трудиться. Учиться. Влюбиться?..

— Истинно так, очень заразная. И практически неизлечимая. Лень называется. И разгильдяйство, — пробормотал директор и отправился дальше — наводить страх и ужас на нерадивых адептов.

До тренировочного зала я добежала запыхавшаяся, взмокшая, но довольная. И тенью замерла у приоткрытой двери.

Сам по себе зал каждый раз завораживал меня, как ребенка. Это было абсолютно пустое помещение с одним-единственным окном, накрепко замуровывающимися массивными ставнями на время занятия. Каменный пол, голые стены, изредка поблескивающие голубоватым свечением — что говорило о большом количестве разнокалиберных защитных заклинаний, наложенных на помещение как внутри, так и снаружи, дабы мы, адепты, не разнесли всю Академию по кирпичику. Казалось бы, зал как зал, ничего особенного. Но гораздо выше человеческого роста по всему периметру его украшали цветные витражные стекла, все до единого изображавшие именитых магов во время творимой ими волшбы. Они были тщательно обложены всевозможными щитами и, как я узнала позже, служили мне и моим будущим коллегам «маячками», к которым нам следует стремиться. То есть, каждый раз заходя в зал, мы должны были испытывать благоговейный трепет и стараться достичь самых высоких вершин магической науки. Мне все эти маячки напоминали диковинных фокусников из цирка, запускавших разноцветные «салютики», но Ян как-то обмолвился, что здесь собраны редчайшие заклинания и мудрейшие архимаги, кои эти заклинания и изобрели. Я впечатлилась, но так ничего и не запомнила.

Маг стоял спиной к двери и, сунув руки в карманы, смотрел вдаль сквозь упомянутое выше распахнутое по случаю хорошей погоды окно. Преподавательской мантии на нем не было, как и всегда на практических занятиях. Облачался он в сие одеяние, лишь когда «выходил в люди» читать лекции. В остальное же время костерил мантию последними словами, из которых «погребальный балахон» было, пожалуй, самым приличным. Помнится, я удивилась тогда: почему погребальный? И он милостиво мне разъяснил, что «живому человеку нормально двигаться в этой холере совершенно невозможно, а покойнику на все эти неудобства все равно начхать».

Я улыбнулась.

Волосы отросли и лохматились теперь по собственному усмотрению. Со спины не разглядеть, но вкупе с недельной (как минимум!) щетиной выглядят, наверное, весьма комично. И похудел немного, придется откармливать. Это было наше первое, пусть и недолгое, расставание после свадьбы, и передать весь ворох нахлынувших на меня чувств было бы просто невозможно. Единственное, чего я никак не могла понять, так это о каком практическом занятии может идти речь, если единственное, чего я сейчас хочу, — это целоваться? Хочу так сильно, что аж между лопатками свербит.

— Лета, ты чего затихла? Я тоже рад тебя видеть. Может, уже подойдешь, а то шпион из тебя никудышный!

При звуке его голоса волна мурашек прокатилась по моему телу от пяток до макушки. И я почему-то покраснела. Тем не менее из укрытия пришлось выбираться.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Ты сопишь громко, — маг без разговоров обхватил меня за талию и привлек к себе.

— Я соплю, потому что хочу целоваться, — повинилась я. — Представляешь, меня целый месяц никто не целовал.

— Это нужно срочно исправлять, — серьезно согласился наставник, недвусмысленно ко мне склонившись.

Я замерла в ожидании, уже практически ощущая вкус поцелуя на губах…

«Обалдела совсем, да?! Спятила?! Я не стану целоваться с мужиком! Ты кого из меня сделать хочешь?! Я нормальный кот, без отклонений!»

От неожиданности я взвизгнула и отскочила.

— Лета, ты что? — удивился маг.

— Не могу, — выдавила я, краснея с каждой секундой все больше. — Ну не могу я!.. При свидетелях…

— Здесь же никого нет, — доверительно сообщил мне Ян тихим успокаивающим голосом, коим говорят обычно с душевнобольными.

— Есть.

Рассказ занял не более пяти минут.

— …Так что теперь он истерит. А я так не могу, когда у меня в голове кот орет и запрещает мне тебя целовать.

— Нет, ну я знал, что тебя одну оставлять нельзя! Когда же все это кончится-то, а? — простонал наставник, безудержно хихикая и оседая на пол. Я села рядом. Больше-то ведь все равно некуда.

— Жалеешь, что женился на мне?

— Жалею, что уехал, — заявил господин Роутэг, обнимая меня и заботливо укладывая мою голову к себе на плечо. — За тобой глаз да глаз нужен.

— Очень нужен! — оживилась я, поднимая свежеуложенную голову. — Особенно в темное время суток!

Теперь уже он захохотал в голос.

— Придержи свои гормоны! Сначала разберемся с твоим Васькой. Иди пока в мою комнату, а я чуть позже туда подойду.

Я нехотя поднялась вслед за ним. Сидеть вот так в обнимку было намного приятнее. А «разлепившись», я снова почувствовала себя так, будто от меня оторвали руку. Или ногу. Или даже что-то более важное. Голову, например.

— Что ты будешь делать?

— Решать твои проблемы, что же еще? — лукаво улыбнулся Ян и легонько хлопнул меня по попе, придав ускорение.

По пути в магову обитель я заглянула в свою комнату, желая хоть немного намарафетиться, и снова обнаружила там полуэльфку.