Трудная миссия

Получилось так, что большую часть своей службы на флоте я так или иначе провел вместе с Юмашевым. Он был командиром эскадренного миноносца, я у него - старшим помощником. Потом он возглавил бригаду эсминцев, я стал командовать эсминцем "Дзержинский". Когда Юмашева назначили командиром бригады крейсеров, я опять очутился под его началом в качестве командира крейсера. Шли годы, и вот уже Юмашев начальник штаба Черноморского флота, а я - его заместитель. И наконец Юмашев стал командующим, а я заступил на его место.

В марте 1939 года И. С. Юмашев, как делегат XVIII партийного съезда, отбыл в Москву. А перед этим у нас готовился для дальнего перехода отряд тральщиков. Корабли должны были пройти через Средиземное и Красное моря, через Индийский океан и Японское море во Владивосток.

Уезжая на съезд, командующий приказал:

- Полностью выполните заявку отряда. Дайте все необходимое. Но не балуйте их. Без всяких там коврово-мебельных излишеств.

И вдруг как-то вечером Юмашев звонит из Москвы. Радостный, возбужденный.

- Покидаю я вас, Николай Михайлович. В случае чего не поминайте лихом.

- Новое назначение?

- Да. Отбываю на Тихоокеанский флот. Назначили командующим.

Конечно, мне жаль было расставаться с таким военачальником. Но что поделаешь! Я поздравил Ивана Степановича с новой должностью, пошутил, что море везде соленое, хотя прекрасно понимал, что ему трудно будет без Черного моря, где он провел почти всю сознательную жизнь.

- Да, и вот еще что, - продолжал он. - Отряд тральщиков снабдите всем необходимым. Как полагается. Не скупитесь.

- Выполню в точности ваш приказ: излишествами не баловать.

- Да нет. В приказ вносится поправка. Снабдите как полагается.

- Так ведь это приказ командующего Тихоокеанским флотом, а он у нас здесь не имеет силы, - засмеялся я.

- Ну, в общем, вы меня поняли.

- Понял, - говорю, - понял. Ваш флот молодой и отдаленный. Снабжать его всем необходимым не так легко. Сделаем все как следует.

Мы тепло простились с И. С. Юмашевым. И надолго.

Встретились уже летом 1945 года на Тихоокеанском флоте, где в составе группы адмиралов и офицеров Наркомата ВМФ мне пришлось проверять готовность кораблей и частей к предстоящим боевым действиям с Японией. Мы обнялись, как старые друзья. Иван Степанович хоть и поседел, но был таким же энергичным и волевым.

Но вернемся в Таллин, в грозное лето 1941-го. В первый же день, когда мы осматривали базу, услышали в воздухе гул. Гул тот был незнакомым, чужим, зловещим. И тут же два зелено-желтых самолета без опознавательных знаков вынырнули из-за облаков, обогнули порт и скрылись. С тяжелым, тревожным чувством мы смотрели им вслед.

- Немцы? - спросил я, хотя вопрос был излишним.

- Они,- ответил сопровождавший меня работник штаба флота.- Совсем обнаглели. Вот так каждый день. А то и по нескольку раз.

- Эх, шугануть бы их! - вырвалось у меня.

- Нельзя! Приказано не открывать огня.

Да, я знал об этом требовании. Но только здесь, на Балтике, понял до конца его истинное значение. Немцы шпионили за нашей базой, следили за передвижением кораблей.

Мы, конечно, держали в боевой готовности авиацию, поднимали в воздух истребители, но вынуждены были сдерживать свою злость и огня не открывать.

Потом до нас дошли сведения, что советские транспортные суда не возвращаются из Германии в положенный срок:

фашистские власти под различными предлогами задерживали их в своих портах. И эти действия совершались в отношении государства, с которым Германия была связана пактом о ненападении.

Мы заканчивали инспектирование. Конечно, Балтийский флот накануне войны представлял собой внушительную силу.

В его составе находились надводные и подводные корабли новейшей постройки, мощная авиация и береговая артиллерия. Восхищение вызывали моряки-балтийцы, их высокие моральные качества. Все это так. Но наша комиссия, состоявшая из квалифицированных специалистов, не проходила мимо недостатков. Отмечалось, что на кораблях и в частях флота процесс замены старой техники на новую оставался незавершенным. Не хватало, в частности, радиолокационных и тральных средств, новых образцов зенитной артиллерии и минного оружия, пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков. Встречались факты благодушия и беспечности, низкой требовательности, особенно в боевой учебе. Понятно, что все эти недостатки, особенно в преддверии войны, представлялись нам серьезными. И мы стремились в ходе инспектирования устранять их. О выводах комиссии я доложил по ВЧ наркому ВМФ адмиралу Н. Г. Кузнецову. Хоть и без большого энтузиазма, он согласился с нашим мнением.

- Вот что, Николай Михайлович, - выслушав мой доклад, сказал адмирал Н. Г. Кузнецов,- инспектирование заканчивайте. Помогите-ка Военному совету, командирам и политработникам как можно быстрее устранить те недостатки, которые еще можно устранить. Обстоятельства этого требуют. Вы меня поняли?

Я, конечно, понял. Не вдаваясь в подробности, нарком подсказал единственно правильное решение, которое диктовалось обстоятельствами.