Трудная миссия

В Москве я остановился в гостинице "Москва". Встретился с И. М. Майским. Он прибыл в столицу на несколько дней раньше и уже получил назначение - стал заместителем наркома иностранных дел. Ему предстояло заниматься репарациями.

Я доложил в Генеральном штабе о работе военной миссии и обратился с просьбой направить меня на действующий флот. А на другой день в номере гостиницы раздался звонок от помощника наркома: поздно вечером предстояло быть у Сталина.

В назначенный час я с волнением пришел в приемную Председателя Государственного Комитета Обороны. Поскребышев пригласил в кабинет. И. В. Сталин медленно расхаживал вдоль стола. Кивком ответив на мое приветствие, Сталин указал мне на стул.

- Вот что, товарищ Харламов, - медленно, с густым грузинским акцентом проговорил он, - сейчас мы не можем удовлетворить вашу просьбу. Мы отозвали посла, одновременный же отзыв главы военной миссии нецелесообразен. Это будет неправильно понято нашими союзниками. Придется вам еще поработать на этом посту. Вот когда откроется второй фронт, тогда, по вашей телеграмме, мы готовы отозвать вас...

- Но судьба второго фронта решается не мной, товарищ Сталин...

Сталин на минуту задумался, потом, подойдя ко мне, сказал:

- Нет, вы недооцениваете вашей работы. Она для нас имеет важное значение.

Что мне оставалось делать? Я сказал, что готов работать там, куда пошлет партия.

- Очень хорошо, - сказал Сталин. - Собирайтесь в дорогу. Перед отъездом зайдите ко мне. Я хочу с вами побеседовать более обстоятельно. Три дня на сборы вам хватит?

Я сказал, что срок вполне устраивает. И хотя мечты о переводе на действующий флот рухнули, высокая оценка Верховным Главнокомандующим роли миссии радовала.

В оставшееся время я нанес необходимые визиты и накануне отъезда на аэродром снова был у Сталина. В кабинете, кроме нас, никого не было. Речь зашла о втором фронте:

- Как Черчилль ни брыкается, рано или поздно он вынужден будет открыть второй фронт во Франции. Ваша задача - ускорить это дело.

- В Англии много сторонников второго фронта. Есть они и среди членов правительства, и среди парламентариев. Главный противник - Черчилль.

- А вы действуйте через общественное мнение. Объясняйте интеллигенции, простому народу, что война против фашизма - это не только дело русских. Это дело всей прогрессивной Европы, всего мира.

Сталин расспрашивал о работе миссии, о ее людях, о тех нуждах, которые мы испытываем.

Я ехал на аэродром, вдохновленный этой беседой.

Возвращаться в Лондон предстояло через Баку, Тегеран и Каир. И снова вместе с Майским. Он должен был сдать дела новому послу СССР в Великобритании Ф. Т. Гусеву.

В день отлета я побывал на Красной площади, бесконечно близкой, дорогой. Затем прошелся по улице Горького. Кое-где окна домов еще были перечерчены бумажными крестами. Среди прохожих часто встречались военные, некоторые из них с марлевыми повязками - видно, недавно с фронта.

На взлетном поле аэродрома нас поджидал "Дуглас", выкрашенный в зеленый цвет. Самолет плавно поднялся в воздух.

Лесистые пейзажи Подмосковья сменились степными волжскими просторами; я с интересом вглядывался в места недавних боев. Через иллюминатор хорошо были видны линии укреплений, окопы, бесчисленное количество траншей и ходов сообщения, воронки от бомб, остатки разбитых автомашин и орудий, пепелища деревень и сел.

Над Сталинградом летели на бреющем полете. Внизу торчали развалины зданий, коробки домов с выбитыми окнами и дверями; многие дома без крыш. Прямые квадраты улиц и поселков завалены битым кирпичом, железом, щетинились ежами. По дорогам, ведущим к городу, длинными рядами стояли подбитые немецкие танки и орудия.

На окраинах высились остовы заводов. Сверху они казались безжизненными. Но вот показались клочья дыма:

нет, Сталинград жив. Люди на улицах разбирали разрушенные здания, восстанавливали поврежденные дома. Огромный волжский город вновь поднимался из руин.

За Сталинградом снова израненная земля: окопы, траншеи, подбитые танки, орудия - следы великого побоища.

Не надо быть военным специалистом, чтобы представить себе, с какой силой и настойчивостью гитлеровцы рвались к великой русской реке.

После короткой остановки в Баку перелетели иранскую границу. Внизу виднелись цепи гор, зеленые долины, узкие ленты рек. Так незаметно прошло время, и мы оказались на аэродроме в окрестностях Тегерана. На улицах города полно небольших частных лавочек, где торговали главным образом зеленью. Очень много лотошников. Женщины, да подчас и мужчины были в белых и цветных покрывалах - нечто вроде простыни, наброшенной на голову. Это, видимо, предостерегало их от зноя палящего солнца и той пыли, которой в Тегеране более чем достаточно.

В Тегеране нас предупредили, что перелет предстоит очень тяжелый, так как займет не менее восьми часов.