Трудная наука побеждать

Самоходка шла прямо на нас, уже виден был десант автоматчиков на ее бортах.

— Огонь! — сам себе скомандовал Голышев. Снаряд попал в лоб «фердинанду». Яркий разрыв, но самоходка, как заколдованная, приближается к нам. Рядом со мной оказались политработники из штаба армии во главе с полковником Курылевым и приехавший вместе с ними полковник Смирнов. Приказал им спуститься в овражек и двигаться по нему в сторону от дороги.

Самоходка была уже метрах в тридцати от орудия, когда я присоединился к этой группе. Видимо, механик-водитель заметил нас и направил свою машину наперерез. Десантники открыли огонь из автоматов. Скрытое кустарником орудие Голышева самоходчики не заметили и подставили ему свой правый борт. Голышев выстрелил почти в упор бронебойно-зажигательным снарядом. Какое-то мгновение машина еще двигалась, потом вспыхнула. Десантники в панике попрыгали на землю.

Я услышал звонкий девичий голос: «Товарищи! За мной! Смерть фашистам!»

Десятка полтора перебинтованных — у кого голова, у кого рука — солдат выскочили из кустарника и кинулись на десантников.

В ту же минуту, прямо против нас, раздвигая высокую кукурузу, вышли фашисты цепочкой. Я подал команду, и наша группа, тоже развернувшись в цепь, пошла на сближение с врагом, стреляя на ходу.

При таких обстоятельствах врезываются в память все детали. Например, что мы со Смирновым и Остапчуком, не сговариваясь, удачно заняли нужные места — двое по флангам, один в центре; что у идущего рядом красноармейца комендантской роты отказал автомат и я, не сдержавшись, выругался; что я спросил своего радиста Пчелкина, который шел с другой стороны:

— Почему не стреляешь? Тоже заело в автомате?

— Работает как часы! — ответил он.

И действительно, автомат Пчелкина поработал на славу, когда мы сошлись с фашистами вплотную. Вскоре с ними было покончено, и мы, еще разгоряченные боем, подошли к горевшей самоходке. Вокруг нее валялось десятка два вражеских трупов.

Тут я увидел старшего сержанта Голышева и от души поблагодарил храбреца. А он опять-таки строго по-уставному ответил:

— Служу Советскому Союзу!

Потом, подумав, сказал, что мог бы раньше подбить самоходное орудие, да сгоряча забыл потребовать от заряжающего бронебойно-зажигательный снаряд.

К нам, вытирая потный лоб, улыбаясь, шел майор Остапчук. Я от души расцеловал его. Молодчина, отличный воин этот контрразведчик!

Так, разговаривая, стояли мы возле самоходки. И вдруг я подумал: «А если в ней остались снаряды? Если начнут они взрываться от огня?» Громко приказал всем отойти подальше. Едва мы отошли, как произошел сильный взрыв. Вся туша машины приподнялась и завалилась на бок, придавив трупы фашистов.

Здесь-то и познакомили меня со связисткой батареи Октябриной Воробьевой. Это она — тоненькая такая девчушка — собрала вокруг себя группу раненых и повела их в атаку на десантников, когда те начали спрыгивать с горящей самоходки.

Из документов, найденных в полевой сумке командира подбитой самоходки, явствовало, что он прежде чем найти могилу в румынской земле, порядочно наделал бед людям — начинал еще в Бельгии, в 1940 году.

Досталось в этот день хлопот и моему ординарцу рядовому В. Я. Самоделкину. Он и еще трое красноармейцев из комендантской роты сумели на грузовике проскочить в населенный пункт Тыргул-Окна, куда по плану должен был переместиться штаб корпуса. Вечером хозяин дома, в котором остановился Самоделкин, сказал ему:

— Солдат, ты ждешь здесь своего генерала, а он ждет около моста — там машина его свалилась. Иди выручай.

Самоделкин говорит остальным:

— Ребята, идите помогите Саше Плетневу (то есть водителю), а я пока насчет ужина похлопочу.

Те пошли. Подходят к мосту, а дело было глубокой ночью, слышат там какой-то шум. Еще издали кричат Плетневу, что, дескать, проворонил, завалил машину… Тут донесся до них выкрик по-немецки, а вслед — автоматные очереди. Как потом выяснилось, хозяин дома, в котором они готовились ночевать, спутал генералов. Провалившаяся машина принадлежала немецкому генералу, и это его охрана обстреляла наших солдат. Они вынуждены были отходить в поле, а Самоделкин, ничего не зная, хлопотал насчет ужина. Потом уснул. На рассвете хозяйка разбудила его, торопливо сказала, что в селе уже много фашистов. Выскочив на крыльцо, он увидел их сам. Что делать? Пошел в сад, спустил грузовик в овражек, взял чемодан с нашими пожитками и залез на чердак. С револьвером в руке он просидел там больше суток. К дому несколько раз подходили немецкие солдаты, спрашивали, не было ли здесь русских. Хозяйка отвечала, что были вечером на грузовиках и уехали «куда-то туда». Так Самоделкин избежал смерти, но от переживаний поседел. Трое его товарищей тоже остались целы и невредимы и вернулись в часть, когда этот район был полностью очищен нашими войсками.

Не перечесть всех случаев, когда молдаване — мужчины, женщины, дети помогали нам, а зачастую спасали жизнь нашим бойцам и командирам.