Трудная позиция

Прошло много дней после ссоры Корзуна с Вашенцевым, а в отношениях соседей настоящего мира не было.

Как-то поздно вечером, когда дети уже спали, а Корзун сидел за столом и готовился к занятиям, Светлана Ивановна спросила его:

— Может, пригласить Олега Викторовича на ужин завтра? Как ты считаешь?

— Да нет, Света, воздержись. Еще подумает, что заискиваем.

— Ну как знаешь.

— Тут ведь не во мне одном дело. — Корзун снял очки, тщательно протер их носовым платком и надел снова, слегка прижав пальцем к переносице. — Это, Света, и других касается.

— Но ведь у нас дети. Они-то не знают ничего. Они часто спрашивают: «А почему к нам дядя Олег не приходит?» Что им отвечать, скажи, пожалуйста?

— Верно, дети не поймут ничего, — согласился Корзун. — У детей своя логика. А что он говорит о своей семье? Привезет он ее когда-нибудь или нет?

— А я уж и спрашивать перестала.

За стеной, в квартире Вашенцева, чуть слышно попискивал транзистор, донося в комнату Корзуна обрывки каких-то мелодий. Вероятно, майор лежал на кровати, курил и усердно ловил одну волну за другой, пытаясь нащупать, как он любил говорить, что-нибудь экстравагантное. Раньше в таких случаях он стучал кулаком в стену и кричал: «Эй, сосед! Иди, послушаем!» И Корзун шел, чтобы отдохнуть немного от своих задач и формул, а потом приглашал Вашенцева к себе на чай.

А иногда они просто беседовали о делах и порядках училища. Одна из таких бесед особенно запомнилась Корзуну. Речь зашла о первокурсниках.

— Не знаю, — грустно разводил руками Вашенцев. — Стоит ли набирать в военные училища молодежь прямо из средней школы? Пусть бы эти юноши послужили сперва в частях, привыкли к армейским порядкам, к дисциплине. Вы сами, Владимир Семенович, знаете, что бывшие солдаты и учатся у нас лучше, и дисциплины не нарушают.

Корзун возразил ему:

— Конечно, бывшие солдаты — народ более серьезный во всех отношениях. Но, видите ли, Олег Викторович, юношам, окончившим среднюю школу, присуща большая романтика. Многие из них, знаете, с каким трепетом думают о военном училище? С этим нельзя не считаться.

— Романтика! — Вашенцев начинал раздражаться. — А сколько мы из-за нее неприятностей разных имеем! Или вас это не беспокоит?

Корзун тогда промолчал, стараясь убедить себя: «Это он так... под горячую руку...»

Пока Корзун просматривал материалы к завтрашним занятиям, Светлана Ивановна управилась с домашними делами и, взяв будильник с буфета, поставила, его на стол перед мужем.

— Вижу, вижу, — сказал он, улыбаясь. — Труби отбой, не возражаю...

Среди ночи Корзун проснулся. Перед окном, как часовой, стояла луна — большая, чистая и задумчивая. Вся комната была наполнена легкой синеватой дымкой. За стеной изредка покашливал Вашенцев. У него была странная привычка — вставать по ночам и, расхаживая по комнате, выкуривать одну-две папиросы. Когда-то Корзун спросил его, зачем он это делает. «А вы побудьте с неделю на должности командира дивизиона, — ответил ему Вашенцев, — да почувствуйте, что это такое. Вообще сон потеряете». Конечно, быть командиром — дело нелегкое. Но в этих вашенцевских «побудьте», «почувствуйте» Корзун всякий раз улавливал стремление зачислить его в отряд каких-то праздных и совершенно безответственных людей, которым нет якобы никакого дела ни до чего, кроме своих уроков.

Чтобы не слышать ни шагов, ни покашливания за стеной, Корзун натянул на голову одеяло.

* * *

Был обычный учебный день. Но занятия у курсантов третьей батарей были необычные. Капитан Корзун подошел к стоявшему на деревянном мостике стенду и нажал на рычажок выключателя. На стенде, набирая обороты, закрутилась крупная металлическая луковица, наполняя помещение тонким комариным гулом.

— А теперь, — сказал Корзун, обратившись к курсантам, — я могу предложить кому-нибудь из вас попробовать повернуть вот это устройство или влево или вправо. Удерживается оно, как вы видите, на шарнирах свободно.

— Разрешите мне? — попросил Яхонтов.

Винокуров язвительно заметил:

— Ему что, товарищ капитан. Он штангист.

— Вот, вот, — загадочно улыбнулся Корзун. Штангист и нужен.

Пока Яхонтов выбирался из-за стола, Корзун объяснил, что устройство на стенде — гироскопический прибор, который придает ракете устойчивость во время полета и фиксирует малейшие ее отклонения от курса. Без такого прибора устойчивость ракеты в полете немыслима вообще.

Подойдя к стенду, Яхонтов обеими руками взялся за ручки гироскопа и попытался повернуть его сперва с одной стороны, потом с другой. Гироскоп слегка поворачивался, но тотчас же возвращался в прежнее положение.

— Ох и зверь, — вздохнул Яхонтов. — Не слушается.

Курсанты засмеялись.

— Разрешите, я попробую? — загорелся Винокуров.

Капитан пригласил к стенду Винокурова, Иващенко и Красикова. Один за другим подходили они к прибору, стараясь повернуть гироскоп в ту или иную сторону, однако центробежная сила его была так велика, что все старания курсантов оказались напрасными.

— А может, мы одолеем? — послышались голоса курсантов из глубины класса.

— Разрешите, товарищ капитан?

— Ну-ну, пожалуйста.