Трудная позиция

— Ты, наверное, хочешь что-то спросить о нем?

— О нем-то? Да нет, ничего. — Андрей Николаевич встал и вместе с дочерью вышел из кабинета в большую комнату. — Ну давай, Надюша, сыграй мне еще раз, а я послушаю внимательно. Добро?

Надя с удовольствием села за пианино.

В прихожей стукнула дверь, раздался голос Екатерины Дмитриевны:

— Без меня, значит, концерты задаете? Мило, мило с вашей стороны!

— Иди скорей, Катя, — позвал ее Андрей Николаевич. — Дочь музыку сочинила.

Екатерина Дмитриевна посмотрела на раскрытую нотную тетрадь, и на лице ее проступил румянец.

— Ох, Надюшка, Надюшка, когда же ты успела… с больной ногой-то?

— А она уже не болит, — весело отозвалась Надя и стала играть, слегка покачиваясь на стуле.

Екатерина Дмитриевна замерла у двери и, словно забыв обо всем, радостно сказала:

— А ведь получилось!..

Когда-то в юности Екатерина Дмитриевна сама готовилась быть пианисткой и даже мечтала о карьере на сцене. Она закончила успешно музыкальную школу в небольшом украинском городке Мельне и поступила в музыкальное училище, но тут началась война, и при первой же бомбежке в ладонь ей попал небольшой осколок. Рана оказалась незначительной и очень скоро зажила. Рука на вид осталась вполне нормальной. И лишь три средних пальца утратили ту подвижность, которая требуется для игры на фортепиано. Долго тосковала Екатерина Дмитриевна по своей погибшей мечте, старалась поправить пальцы физкультурой, массажами, но ничего из этого не получилось. Тогда Екатерина Дмитриевна решила стать врачом-терапевтом. Но и здесь ее ожидала неудача — боязнь практических занятий по анатомии. Затем она перешла в педагогический на отделение, иностранного языка и стала, как она любила теперь называть себя, «русской англичанкой». Сейчас она преподавала английский язык курсантам училища, работала, как и все, со старанием, но той страсти, что была у нее к музыке, к новой профессии уже не было. С того дня, когда стала учиться музыке Надя, к Екатерине Дмитриевне словно возвратилась ее молодость. Каждый новый успех дочери необыкновенно волновал ее.

— Чудесно! — воскликнула Екатерина Дмитриевна, как только Надя закончила играть свое сочинение. — Это что-то в духе северных мотивов Грига. Да, да… Ну, в общем, нужно обязательно показать. Ах, бог ты мой, кому же показать?

— А может, лучше без опекунства?.. — сказал Андрей Николаевич.

— Почему без опекунства? — не поняла его Екатерина Дмитриевна. — Я уверена, что это успех.

— Все равно лучше, когда успех заявляет о себе сам.

— Ну, это не ново. Я уже слышала. А помочь дочери мы все-таки должны, это, святая обязанность родителей.

— Не спорьте, пожалуйста, — сказала Надя. — Я знаю, кому показать, и сделаю это сама.

— Правильно, молодец, Надежда, — похвалил отец и, повернувшись, торопливо ушел в свой кабинет.

— Ох, как вы быстро спелись! — обиженно вздохнула Екатерина Дмитриевна и принялась доказывать, что поддержка никому и никогда еще не вредила, что даже некоторые большие композиторы в юности были замечены влиятельными людьми и потому очень быстро приобрели известность.

Но Андрей Николаевич уже не слышал ее. Он стоял посредине кабинета и, пощипывая пальцами подбородок, опять думал о своем. А может, все-таки не напрасно говорил ему тогда командующий о пульсе…

19

Прошло три дня после разговора в кабинете начальника училища, и все это время Вашенцев думал об одном: удастся ли ему пресечь безобразия в своем дивизионе или нет. Он надеялся, что генерал Забелин не будет ему препятствовать. Наоборот, скажет спасибо за восстановленный порядок. Да и с педсоветом, наверное, было бы все иначе, не вмешайся в это дело капитан Корзун. Не знал он раньше, что любезный сосед его таким чистоплюем оказаться может.

Сегодня в дивизионе на шесть часов вечера было назначено заседание партийного бюро. И на этом заседании Вашенцев решил проработать Крупенина, дать понять ему, что терпеть беспорядки он все-таки не намерен. Майора не смущало то, что вышла неприятность с рапортом Красикова. У него был другой рапорт — крупенинский, не менее, как ему казалось, легкомысленный и безответственный.

Чтобы получше присмотреться к жизни батареи, узнать перед заседанием бюро настроение курсантов, Вашенцев прямо с утра отправился в первый взвод, который занимался физической подготовкой. В новом, недавно построенном спортивном зале курсанты отрабатывали упражнения на турнике, брусьях и на других снарядах. Занятия проводил преподаватель физкультуры капитан Сазонов. Лейтенант Беленький помогал ему, показывал курсантам, как нужно выполнять наиболее сложные упражнения. У Беленького все получалось очень расчетливо и ловко. И Вашенцев, остановившись в стороне, следил за ним внимательно, с удовольствием.

«Что хорошо, то хорошо, — отмечал про себя Вашенцев. — И дело человек знает и выполняет его добросовестно. Да и с курсантами у него отношения понятные, не то что у Крупенина».