Трудная позиция

Следом за Беленьким к снарядам подошли Яхонтов, Иващенко и Винокуров. И хотя выполняли они упражнения далеко не с таким умением, как Беленький, Вашенцеву их усердие понравилось. Он вспомнил, как в этом же зале на первом занятии длинный Яхонтов долго и смешно болтал ногами, пока вскинул свое непослушное тело на скользкие непокорные брусья. А маленький Винокуров, для того чтобы дотянуться до перекладины турника, хватался прежде за стойки, прочно прикованные к дощатому полу. Сейчас, глядя на курсантов, Вашенцев подумал, что вообще третья батарея могла вполне стать лучшей в дивизионе, если бы не подпортил дело Крупенин.

— А где Красиков? — спросил он у Беленького. — Позовите его сюда.

Прибежал Красиков в распоясанной гимнастерке и второпях не мог сообразить, как ему держаться перед майором в таком виде. Вашенцев строгим, начальственным тоном приказал:

— Вот что, Красиков. Покажите-ка, чему вы научились на спортивных занятиях!

Они ушли в глубь зала, где были свободными висячая трапеция, канат и «конь», обтянутый новым блестящим дерматином. У Красикова лучше всего выходило на канате. Он мог взбираться до верху два раза подряд без передышки.

— Ну что же, — сказал Вашенцев подобревшим голосом. — Неплохо. Кое-что умеете. — И тут же спросил: — А как с настроением? Разговорчики об уходе прекратили?

Красиков молчал, опустив голову.

— Стыдно, что ли? — продолжал допытываться Вашенцев. — А может, все еще не отказались от своих намерений?

— Не знаю, товарищ майор, — тихо, с неохотой ответил Красиков.

— Как это не знаете? Вы что, смеетесь?

— Никак нет, товарищ майор, не смеюсь.

У Вашенцева кровь ударила в лицо. Он спросил раздраженно:

— Это как же понять, товарищ Красиков? Выходит, вы так и остались при своем мнении, а?

Курсант не ответил, только неловко пожал плечами. Вашенцев подозвал Беленького, спросил:

— Где командир батареи?

— Ушел в учебный корпус, — ответил Беленький.

— Зачем?

— Не знаю, товарищ майор. Сказал, что будет там. Разрешите позвать?

— Не надо. Я сам найду, — сердито бросил Вашенцев и, резко повернувшись, быстро зашагал к выходу. Он знал точно, что сейчас в учебном корпусе нет ни одного курсанта из третьей батареи, и поэтому был уверен, что Крупенину делать там совершенно нечего. «Это он не иначе, как с капитаном Корзуном какие-нибудь новые проблемы обсуждает, — размышлял по дороге Вашенцев. — Вот же нашел работу. Уж просился бы тогда на другую должность, что ли, поближе к технике». И тут же его осенила заманчивая мысль: а что, если поговорить об этом с генералом Забелиным. Может, что и получится. Ведь есть же в училище такие должности. «Да, да, поговорю обязательно», — решил он, пожалев, что не додумался до этого раньше.

Крупенин и в самом деле оказался в электротехнической лаборатории, где специалисты-электрики устанавливали новое оборудование, меняли проводку, делали каждое учебное место пригодным для практической работы курсантов. Крупенин и Корзун стояли в глубине лаборатории и беседовали, водя пальцами по разложенным на столе схемам. Вашенцев вызвал Крупенина в коридор и, опалив его недобрым взглядом, спросил:

— Вы чем тут занимаетесь? В лаборанты, что ли, подрядились?

— Да вот капитан пригласил посоветоваться, — спокойно ответил Крупенин, стараясь не замечать раздражения Вашенцева. — А у меня как раз время свободное.

— У лейтенанта Беленького тоже время свободное, а он в спортзале с курсантами. Ясно?

— Ясно, товарищ майор. Но ведь лаборатория тоже для курсантов.

— У нас все для курсантов, — бесцеремонно отрезал Вашенцев. — Но при каждом деле есть ответственные люди. А вы в чужой огород забрались, товарищ Крупенин. Зачем? Вы в своем должного порядка навести не можете. Опять ваш Красиков воду мутит. Вы одно говорите, он — другое. Кому верить прикажете?

…Заседание бюро началось в точно назначенное время в кабинете Вашенцева. До сих пор здесь проводились только служебные совещания, а все другие — в ленинских комнатах или в батарейных канцеляриях. На этот раз майор сделал исключение, чтобы подчеркнуть важность поставленного на обсуждение вопроса.

На заседание, кроме членов бюро, были вызваны только двое — Крупенин и Беленький. Но едва начал Вашенцев излагать суть дела, как распахнулась дверь и торопливо вошел полковник Осадчий, хмурый и очень недовольный.

— Что же вы не сообщили, товарищи? — с упреком спросил он. — Узнал ведь совершенно случайно.

— Да мы так, на скорую руку, — объяснил Вашенцев.

— Тем более, — сказал Осадчий.

Вашенцев старался держать себя независимо, не выказывать никакого волнения, и все же нервозность пробивалась и мешала докладывать. Он смотрел в свой блокнот на заранее приготовленные резкие слова, но был вынужден смягчать их или отбрасывать вовсе. Он излагал теперь сами факты: уход Красикова с занятий, его прошлые и сегодняшние разговоры о нежелании учиться и стремление Крупенина представить все это как невинные шалости незрелого мальчика.

— Ну что это, товарищи? — оглядывая членов бюро, опрашивал Вашенцев. — Разве это серьезно?