Трудная профессия: Смерть

Мне раньше не доводилось задумываться о роли наставницы или старшей в дежурствах. Наставница распределяла работу по разному, теперь мне следовало понять, какая в этом была логика, если была. Иногда она следила за всем процессом, непосредственно указывая, к кому из умирающих каждой из нас перемещаться. В такие дни она же распоряжалась, когда и кто будет отдыхать, сколько времени на это потратит. В иные дни она обозначала общие моменты, и далее не вмешивалась в нашу работу. Бывали ситуации, когда она просто назначала в паре старшую и на этом ее руководство заканчивалось. Какие цели она преследовала в каждом из случаев?

Первые три часа мы работали парой, я наблюдала за Каттеремией, за ее действиями и реакциями. Не так-то просто эти реакции понять, когда Каттер представляет собой скелет в балахоне, как и я. А у скелетов ни тебе выражения лица, ни тебе дыхания и сердцебиения… — пойди, пойми, что у нее сейчас на уме. В какой-то момент я, тем не менее, обратила внимание, что ее движения стали резче, она реже смотрит в мою сторону и теребит костлявыми пальцами балахон. Я поняла, что она устала, тем более что последний случай выдался тяжелым — перевернувшийся школьный автобус.

— Каттер, тебе пора отдохнуть. У тебя есть час, — сказала я в манере наставницы.

Даже истинный облик не скрывает ее облегчения. Жаль, мне это сейчас недоступно. Я следую на новое место скорби и склоняюсь над очередным несчастным. Проходит час, волна смертей затихает. Знаю, что это возобновится, но сейчас у меня есть немного времени для отдыха. Я переношусь домой, на кухню, где сидит Каттеремия в своем человеческом облике.

— Я готова продолжить работу.

— Ее пока нет. Но тебе придется наблюдать.

Каттер кивает, ее плоть исчезает. Теперь я могу ненадолго принять человеческий облик и выпить кофе. Через полчаса я снова возвращаюсь к истинному обличию, работа продолжается.

Наступает утро, за ним день. Я снова отпускаю Каттеремию, что бы она пообедала и отдохнула. Сама продолжаю работать, не планируя прерываться, но в какой-то момент вдруг понимаю, что так сделаю хуже всем. Если я хочу продержаться трое суток, я должна отдыхать и восстанавливать силы. Отправляюсь домой и договариваюсь с Каттеремией, что следующий час работать будет только она. Принимаю человеческий облик, неторопливо обедаю. Затем снова возвращаюсь к работе.

Вечером возвращаются Луззаремия и Танремия. Танре уходит наверх, сегодня она свободна. Лузза отводит глаза, робко предлагает на время сменить меня. Но с моей точки зрения это плохая идея, у нас с Каттер все идет пока гладко, я вполне справляюсь физически. Не стоит подвергать процесс лишним испытаниям.

— Может, позднее, — говорю я Луззе, она с облегчением переводит дух.

Пока Каттер дежурит, я расспрашиваю соучениц, как дела в больнице: сегодня я туда не попала, не попаду еще пару дней. Но у них новостей нет, все без изменений. Возвращается Каттеремия, мы снова некоторое время работаем в паре. На одном из мест происшествия внезапно появляется знакомая мне старшая.

— Сейчас освобожусь, — коротко сообщаю ей, склоняясь к телу.

Выпив жизнь, подхожу к старшей.

— Я хочу с тобой поговорить, можешь оставить дежурство ненадолго? — устало киваю.

— Каттер!

— Да, старшая? — меня весь день внутренне передергивает от этого обращения.

— Мне необходимо отлучиться. Пока ты остаешься одна.

Мы переносимся на нашу кухню и принимаем истинный облик. Я предлагаю старшей кофе и заодно наливаю себе. Во время дежурств я нуждаюсь в горячем кофе, больше, чем в воздухе. Внутри меня холод и пустота, будто я выпиваю жизнь не из умирающих, а из самой себя.

— Как вы справляетесь? — в меня упирается изучающий взгляд.

— Пока нормально, но это только первый день, рано судить.

— Как ты решила проблему нехватки двух дежурных?

— Дежурю со всеми по очереди, три дня.

Брови старшей поползли вверх.

— Сразу три дня? Это слишком тяжело физически, плохая идея.

— Согласна, но как не распределяй, я в любом случае все эти три дня не отдохну. Не могу пустить все на самотек, не владею ситуацией. А так, по крайней мере, буду видеть ее изнутри, да и не вызову у соучениц резкого неприятия, как если бы заставила их дежурить больше по времени, чем они привыкли. Меня здесь без того не слишком любят.

— Самокритично. Как определяла, в каком порядке будут дежурить остальные? По их желанию, случайно или еще как?

Я объяснила свою логику.

— Звучит разумно. Думаю, с дежурством вы справитесь, но если что, ты знаешь, как меня найти. Что-то еще нужно?

— Да. Главная проблема после дежурства — никто из нас не умеет чувствовать детали жизненного баланса. Мне необходимо срочно научиться.

Старшая в задумчивости встала и подошла к окну. Наконец она сказала:

— Любая из нас способна чувствовать детали баланса, но этому обучают не всех. Случалось, что некоторые из нас использовали эти знания во вред.

— Вы опасаетесь, что пойду по их пути?

— Считаешь, я несправедлива к тебе?