Трудная роль

Она заставила себя отстраниться. Это было труд-i iee всего на свете. Ричард отпустил ее. Он тяжело дышал; она не могла смотреть в его потемневшие глаза, потому что видела в них то же, что ощущала сама. Лютый, отчаянный голод. Эванджелина отвернулась и уставилась в камин.

Что сказать? Что сделать?

– Милорд, я не могу представить себе женщину, которая могла бы спастись от вас.

– Любая женщина, которая не может от меня спастись, имеет право называть меня по имени. Если вам не нравится имя Ричард, можете называть меня Сент-Джон. Отец называл меня Сент-Джоном, когда хотел выпороть. Правда, такое случалось крайне редко… Эванджелина, если вы не можете спастись от меня бегством, то попробуйте отвлечь. У вас острый язык. Но, как вы уже заметили, это не помогает. Я желаю вас. Желаю больше, чем вчера и даже чем сегодня утром. С этим надо что-то делать.

Эванджелина снова закрыла глаза. Он желает ее… Ну и что? Она тоже желает его, но это слишком мягко сказано. Она… нет, невозможно. Все логично. Герцог очень сексуальный мужчина, у которого наверняка были десятки женщин; естественно, он желает ее, потому что считает доступной. Она пробормотала:

– У вас у самого язык без костей.

– Мне очень приятно, что вы так думаете. Особенно после того, как мой язык побывал у вас во рту.

Она вспомнила, как обнаженный Ричард выходит из моря, и начала терять рассудок. Начала понимать, что такое страсть. Нет, не страсть. Похоть. Это было чрезвычайно досадно. Ей хотелось плакать.

– Разве у вас нет содержанки? – спросила она, пытаясь говорить холодным и равнодушным светским тоном. – Не сомневаюсь, что одна-две любовницы не могут дождаться, когда же вы к ним придете.

– Возможно, – ответил герцог и подумал о Моргане. Он оплатил стоимость ее уютной квартиры до конца квартала. – Но это неважно.

Он сомкнул пальцы на шее Эванджелины и нежно погладил пульсирующую жилку. Она не двигалась и по-прежнему смотрела в камин, но ощущала жар, исходивший от тела Ричарда, стоявшего за ее спиной. Его дыхание грело ей затылок.

– Что происходит, Эванджелина? Вы боитесь меня? Боитесь, что я соблазню вас и брошу? – Сильные мужские пальцы продолжали ласкать ее шею. Наконец Ричард повернул ее лицом к себе. – Вы боитесь меня?

– Нет, – ответила она. – Я боюсь за вас. Черная бровь взлетела вверх.

– Что это значит? Она покачала головой.

– Значит, не скажете?

Эванджелина снова покачала головой, как немая. Тут губы герцога легко коснулись ее рта и заставили ощутить желание. Она плохо представляла себе, что будет дальше. Знала только, что он войдет в нее. Ее ждет нечто странное, но чудесное. Потому что это будет он. Она хотела крепко прижаться к нему, так, чтобы между ними не осталось ни миллиметра. Хотела, чтобы их сердца бились в унисон. Чтобы Ричард делал с ней что хочет. Потому что все, что он сделает, доставит ей наслаждение. Он был близко, совсем близко; она ощущала запах и жар его чистого тела, нежное прикосновение длинных пальцев… Закрыв глаза, она позволила губам Ричард свести ее с ума.

– Ваш покойный муж был настоящим тупицей, – пробормотал он, не отрываясь от ее рта.

Эванджелина попыталась отстраниться, но он держал крепко.

– Нет… Я уже говорила вам, что Андре был чудесным человеком.

– Эванджелина, вы совсем не умеете целоваться. Если бы я не знал правды, то решил бы, что я у вас первый.

– Андре… – пробормотала Эванджелина. – Он был моим мужем…

Ричард снова поцеловал ее; на этот раз его язык проник глубже. Испуганная девушка негромко ахнула. Этого хватило, чтобы герцог отстранился и посмотрел на нее сверху вниз.

– Эванджелина, вы настоящая загадка.

Он все еще ничего не понимал. Она открыла было рот, готовая сказать ему правду, но… Эджертон убьет Эдмунда! Нет, этого она не вынесет!

– Ваша светлость, простите за вторжение, но пришел ваш портной.

Грейсон стоял в коридоре за закрытой дверью.

Герцог уткнулся лбом в ее макушку, тяжело вздохнул, опустил руки и откликнулся:

– Спасибо, Грейсон. Скажи ему, что я сейчас приду.

Наконец он выпрямился, поднял руки, пригладил ей волосы и одернул платье.

– Здесь никто не должен догадываться, что вы были готовы лечь на ковер и отдаться мне. – Он отвернулся и сказал:

– Эванджелина, нам надо решить, как быть дальше. Надеюсь, что дорогой покойный Андре уже не владеет вашим сердцем и душой.

Он не дал ей возможности ответить и вышел, плотно закрыв за собой дверь детской.

Глава 29

– Милый, Эдмунд просил объяснить ему, что такое ирония, – говорила Марианна-Клотильда сыну. – Я только руками развела и не смогла привести ни одного примера. Он заявил, что хочет использовать это слово в рассказе, который придумывает для тебя.

– Вся эта ситуация и есть сплошная ирония, – ответил Ричард, ломая себе голову над тем, куда его ведет судьба.

– Знаешь, я тоже хотела тебе рассказать кое-что интересное. Конечно, ты уже заметил, что Эдмунд очень хорошо ладит с Эванджелиной. Ока нежно любит мальчика, а Эдмунд ее просто обожает. Так что тут все в порядке. Но странно одно… – Она пригубила чашку и продолжила: