Трудно быть ангелом

– Что значит «уметь желать»? – уточнила Инопланетянка. – Понимать, что ты хочешь в каждый конкретный момент? То, о чем говорила Ангел после Стамбула?

– И это тоже, – улыбнулась Ася. – А еще это просто умение мечтать. Как в детстве. Не задумываясь – осуществимо это или нет. Мечтать, даже если мечта кажется вам полным безумием.

– Или абсолютным неприличием, – добавила Анечка.

– Или крайним эгоизмом, – подхватила я.

– Или невероятной роскошью, – завершила Инка.

Тогда родилась игра. Поначалу мы затеяли ее, распив две бутылки шампанского и отметив покупку новых поясов для чулок. В магазине, куда мы ввалились всей компанией, Анечка долго присматривалась к изобилующей кружевом витрине, прислушиваясь то к голосу разума, то к нарастающему желанию. Мы пили за победу желания.

После первой бутылки шампанского принялись примерять обновки. Опытным путем очень быстро выяснилось, что чулки с поясом оказывают на женщину вдвойне магическое воздействие. У нее, невзирая на количество сна, начинают таинственно блестеть глаза. А также – откуда ни возьмись – появляются пластика и грация, и, конечно же, фотогеничность.

После второй бутылки шампанского мы устроились, как обычно, кружком на полу, все еще возбужденные очередными открывшимися горизонтами. И тогда Ася предложила эту игру. Правила были очень просты. По очереди мы произносили: «Несмотря на то, что это безумно, неприлично, невероятно (нужное подставить), – я хочу…» А далее следовало желание.

На первых же кругах нам стало ясно, насколько заржавел в нас механизм, генерирующий мечты. Выйти за рамки разумного, приличного и вероятного оказалось сложнее, чем научиться собственноручно готовить торт наполеон.

Но постепенно в каждой из нас раскручивался этот давно позабытый маховик. И желания – тайные, явные, волшебные, банальные, смешные, нелепые – начали сыпаться из нас как конфеты из порванного новогоднего подарка.

– Как вы думаете, а могу я пожелать себе дом в Греции, или это слишком меркантильно? – задумчиво спрашивала Анечка, глядя в потолок.

– Желай! Нам не жалко! – милостиво разрешали мы.

– А могу я пожелать того, чтобы от меня все мужики офигевали и сами в штабеля складывались? – загоралась Инопланетянка. – Или это слишком банально?

– Желай, а мы устроим сбор женских подписей под этим желанием! – отвечали мы.

– Если бы… это не было совсем уж примитивным… я хотела бы поменьше работать и побольше заниматься любовью! – выдавливала я.

– Ты украла мое желание! – подпрыгивала Инопланетянка.

– Не будь это полным безумием, я бы хотела служить в спецназе! – вдруг выпаливала я.

– Черт, а не будь это невозможным, я бы хоть раз в жизни постриглась наголо! – неожиданно заявляла Анечка.

– Не будь это так пошло, я бы научилась… вязать, – вдруг изрекала Инопланетянка.

– Что пошлого в вязании?! – тут мы уже изумлялись.

– Ну, слишком это по-женски – вышивать, вязать. Мне всегда казалось, что это некая компенсация для людей, которые не способны на настоящее творчество, – признавалась Инка.

– Несмотря на то что это неприлично, я бы хотела сделать фотосессию в стиле ню, – шептала Анечка.

– А я бы, не будь это для меня невозможно, открыла бы свой бизнес…

– А я – свою школу танцев…

– А я бы пошла на курсы по мыловарению…

– А я бы заказала себе белье по французскому каталогу…

– А я бы поехала в путешествие по Индии…

– А я бы научилась играть в теннис и летать на параплане…

Желаний оказалось куда больше, чем мы думали. Какие-то из них были совсем простые и мелкие, которых мы стеснялись из-за их поверхностности. Какие-то выскакивали из нас словно чертик из табакерки – нежданные-негаданные.

Ася подгоняла нас, не давая времени подумать и отфильтровать слова. Мы говорили как есть, позволяя потоку излиться наружу.

Когда пролетел уже не один десяток кругов, и мы, опустошенные, лежали как котики на лежбище, Ася удовлетворенно сказала:

– Когда высыпаешь накопившийся хлам наружу, в шкафу гораздо легче найти по-настоящему ценные вещи.

Инка идет на танцы

Ее письмо упало ко мне в ящик в ночь на воскресенье. Я прочитала его за завтраком, смакуя тосты с авокадо, которые сделала для себя самой в честь одинокого утра. Письмо Инки было как нельзя кстати: оно подходило к моему настроению как вкус горького кофе.

«Мне не хватает наших встреч, и сейчас я уже не рискую звонить тебе, дорогая. Но на дворе ночь, и мне так хочется рассказать тебе, какая сука эта жизнь, что я не буду дожидаться утра. Вряд ли мне сейчас захочется идти спать – укладываться в постель, под бок Косте, стараясь не разбудить его. Впрочем, даже если разбужу, вряд ли он посмотрит на меня как-то иначе, чем вечером, когда я уходила на «джем». А ты догадываешься, как это было? Правильно, никак. Он даже не оторвал взгляда от монитора, когда я подошла поцеловать его в ухо.