Трудно быть ангелом

– Пожалуй, я бы не простила такое обращение с собой, – сказала я вместо этого. – А даже если бы простила – не смогла бы с ним оставаться после всего.

– Смогла бы! – Анна убежденно кивнула. – Если бы поняла, что не можешь без него жить.

Почти год назад Анна решила, что на ее долю хватит оскорблений и измен, и перебралась с ребенком к родителям. И в очередной раз, спустя несколько недель после ее ухода, Митька развернул кампанию по ее возвращению. На этот раз Анна держалась долго и, возможно, сумела бы обрести независимость, если бы не ревность. Митька, видимо отчаявшись вернуть их отношения к статусу-кво, разместил свою анкету на нескольких сайтах знакомств. Анна, всегда при удобном случае проверявшая sms-сообщения на его телефоне, позвонила по двум повторяющимся номерам и задала сакраментальный вопрос: «Какие у вас отношения с моим мужем?!» И таким образом обрезала два начинающихся романа. После чего пришла к Митьке и заявила, что надо определяться, словно весь предыдущий год они не занимались процессом «определения» со сладострастием двух мазохистов.

– Ну а что ты думаешь про Тима? Он может еще измениться? – Анна, освободившись от груза накопленных слов, снова перескочила на мою тему.

Мне не особо хотелось обсуждать это с ней, поэтому я отделалась вялой репликой, что все бывает. Люди меняются, и меняется наше отношение к ним.

– Главное – понять, можешь ли ты без него жить! – напористо сказала она, склоняясь над тарелкой с сырниками.

– Да? – хмыкнула я. – Естественно, могу. Куда я денусь?

– То есть для тебя расстаться с ним – легко?

– Этого я не говорила. Будь это так легко, мы не прожили бы пять лет вместе. Мне от одной мысли о разводе чудовищно больно! Но, знаешь, иногда встает выбор – хорошие отношения с человеком или хорошие отношения с собой. А боль… любую боль можно пережить. Я знаю, что переживу и эту. Рано или поздно.

Анна жевала сырник, покачивая головой – то ли не веря, то ли не понимая.

– Не знаю, – задумчиво протянула она и погладила пальцами гладкое тельце телефона. – Мне вот без Митьки жить куда хуже, чем с ним. При всех его гадостных привычках. С мамой жить совершенно невыносимо.

Родители Анны жили в старом центре города, в квартире с лепным потолком и антикварной мебелью. У этого жилья был только один недостаток – оно состояло из одной комнаты и крошечной кухни. На этом маленьком пространстве интересы Анны и ее матери сталкивались до искр. Отец, как правило, устранялся, целыми днями пропадая в своем магазинчике и рисуя пейзажи старых городских улочек. Мама же, будучи домохозяйкой, обладала неограниченным временем для вмешательства в личную жизнь единственной дочери.

– У нас что ни день – то скандал. По любому поводу – из-за денег, из-за того, как я Тимку воспитываю. То она мне неделю на мозги капает, что я круглосуточно сижу дома с ребенком и ни с кем не общаюсь. То, наоборот – устраивает истерику из-за просьбы посидеть с ним, чтобы с тобой прогуляться, – будничным тоном рассказывала Анна. Все эти катаклизмы были привычными, как январские морозы: приятного мало, но ничего не поделаешь – придется терпеть. Помолчав и отодвинув тарелку с лужей сметаны, она неожиданно добавила: – И к тому же до сих пор не встретила мужчину, в которого могла бы влюбиться.

– А если встретишь?

– Если встречу? – Анна посмотрела на меня, и впервые за время разговора ее взгляд показался мне неподдельно откровенным. – Поверь, как только встречу человека, который будет устраивать меня больше Митьки, сразу же уйду. Даже не задумываясь!

Через полчаса нам пришлось уйти из кафе – позвонила мать Анны, напомнив дочери о ее материнском долге. Как оказалось, пока мы ужинали, небо затянуло низкими сизыми тучами, которые буквально лежали на низкорослых домах центральных улиц. Мы шли вдоль трамвайной линии, и дребезжание трамваев заглушало наши голоса. Впрочем, это не мешало мне сочувственно кивать во время пауз, а большего от меня сейчас и не требовалось. Провожая Анну до родительского дома, я думала, что она совершает самую распространенную ошибку дочерей Евы, для которых есть два самых страшных зла – старость и одиночество.

Мы – самые обычные женщины, которых никто не научил тому, что одиночество – это производная нашего собственного отношения к себе, а не наказание, которое мир обрушивает на нас как двойку за поведение. Нас никто не учил тому, что человек, умеющий наполнять собой мир, никогда не бывает одиноким.

Несчетное количество раз я слышала эту фразу, оправдывающую сохранение брака: «Подожду, пока не встречу кого-нибудь другого, получше». Или другой довод из этой же серии: «Лучше уж такие отношения, чем никаких». Глубинный животный страх – вопрос: «Есть ли жизнь после развода?» – откуда он так глубоко сидит в нас? Из прошлых жизней, прожитых в Индии, где вдовы всходили на костер? Из бабушкиных страхов, рожденных во время войны и похоронок?