Трудно быть богатой

— Ну ты чего, своими романами на квартиру что ли не заработала? — вылупился на меня экс-супруг. — Да ведь и мать вроде бы тебе бабки регулярно подкидывает. Не понимаю, куда у тебя деньги уходят?! На что ты их тратишь?

Лешка всегда был патологически жаден и мог удавиться за копейку, сидя на чемодане «зелени». Если бы не Надежда Георгиевна, мы с детьми не имели бы никаких алиментов. На женщин он никогда не тратился, брал внешностью и навыками в постели. И вообще, кроме внешнего шарма (который перестаешь замечать после длительного общения) он ничего предложить не мог, даже языком болтать не научился, как нормальные сердцееды.

— Откуда знаешь про романы? — для начала уточнила я.

— Да зачитывался тут твоими шедеврами, — ухмыльнулся Лешка. — И матери сказал: вот бы с этой бабой познакомиться. Ну, мамаша и выдала страшную тайну. Взяла с меня слово, что никому больше не скажу — типа ты не хочешь популярности? Твоя фотка в газетах, интервью там, по телеку показывают. Может, передачу для тебя забабахали, типа «Про это». Я бы тебя по телеку смотрел, всем бы говорил: вон моя баба про секс треплется. Круто!

«Конечно, — хмыкнула я про себя. — Главное, перед друзьями прихвастнуть».

— Такой популярности мне не надо, — резко высказалась я вслух, и это соответствовало действительности. Я вообще не хотела никакой — в первую очередь, из-за детей, чтобы не осложнять им жизнь, тем более, быть известной, как автор эротических романов, да еще того бреда, который я пишу… И перед знакомыми уже поздно раскрываться — надо было сообщить сразу, так что теперь придется молчать, как партизан.

— Ну, дура, — Лешка пожал плечами. — Какая была дура, такая и осталась.

— Спасибо на добром слове, — огрызнулась я.

— Давай не ругаться. Лучше выпьем, — примирительно предложил Лешка и разлил коньяк.

Я не помнила, чтобы он так пил. Бутылка сорокадвухградусного «Кардинала» опустела почти мгновенно и почти без закуски — пока я только два раза пригубила. Лешка тут же достал из кармана сотовый и велел кому-то, чтобы привез еще и занес в квартиру.

Минут через пятнадцать в дверь позвонили, мы пошли открывать вместе. На пороге стоял накаченный детина. Он вежливо со мной поздоровался и вручил Лешке пакет из супермаркета, который я всегда обхожу стороной, чтобы не расстраиваться из-за кусающихся цен.

— Шеф, я сижу в машине, — молвил детина и удалился.

Мы опять отправились на кухню.

— Пожрать чего-нибудь сваргань, — велел мой «гость», принимаясь за вторую бутылку, на этот раз — «Арарата».

Я могла предложить только пельмени «Равиоли», яичницу, вареную колбасу и суп из пакетиков. Грязно выругавшись, бывший муж опять начал допытываться:

— Куда ты деваешь бабки? На Карибы ездишь с детьми отдыхать? Машины каждый месяц меняешь? Или все в чулок складываешь? Так смотри, теперь с появлением евро и долларовый кризис не за горами. Все баксы ухнуться могут, как рубли ухнулись — и в чулке, и в банке. У нас не Швейцария, чтобы деньги в банк класть. Смотри, не перемудри.

Я пояснила, что откладывать мне нечего: все уходит на семью, и назвала сумму, которую получаю за роман. Лешкина челюсть поползла вниз.

— Не может быть, — ляпнул он через некоторое время, даже забыв о коньяке.

— А ты, дорогой, попробуй что-нибудь написать и отнеси в издательство. Посмотрим, сколько тебе предложат.

Дорогой почесал репу, потом еще раз обвел глазами мою кухню, встал, заглянул в холодильник. Я сидела молча. Не хотелось напоминать, что у меня (не у нас, именно у меня) двое детей-подростков, причем разного пола, которых обувать-одевать надо, не говоря о том, что кормить. Два деда (один из них — Лешкин отец) тоже фактически на мне, их пенсии аккуратно перекочевывают в фонд зеленого змия, и я ничего не могу с этим поделать. Так что и гонорары — мой единственный источник дохода, и Надеждины подачки идут, на прокорм и одевание-обувание пяти человек.

Переварив полученную информацию, бывший засосал полбутылки сразу («Генетика — страшная сила» — подумала я, вспомнив свекра, оккупировавшего угол на этой же кухне. Правда, Лешкин отец употребляет более дешевые напитки). Из кармана опять был извлечен сотовый, и детина получил приказ обеспечить нас продуктами питания, что и было исполнено. Я решила, что неделю могу не ходить в магазин. Но больше всего меня интересовало, зачем Леха все-таки приперся.

…А он жаловался на свою судьбу — несчастный миллионер, которого никто не понимает и не любит. О существовании нежной, тонко чувствующей и ранимой души, признаться, я узнала впервые. Никогда бы не догадалась, что она скрывается в этом холеном, раздобревшем на нефтяных хлебах теле. Я прослушала речь о том, как Леша много работает, какие вокруг все сволочи, как все хотят его надуть, обвести вокруг пальца, объехать на кривой кобыле — в общем лишить бедного мальчика честно заработанных денег.