Трудно быть сержантом

Вернувшись в казарму, я попытался поговорить с Беном. Зная, что он упрям, я не спросил, почему он вел себя так странно, а начал с того, какие забавные эти Ирвин и Лаки. Но Бен не проявил к этому никакого интереса.

Тогда я спросил:

— Ты слышал, как Лаки сказал, что он нашел для меня свиное корыто, но свиньи не будут есть со мной? — И я покатился со смеху. Но Бен не ответил. Он молча чистил медную пряжку.

Я продолжал:

— Это еще что. Слышал бы ты, какие шуточки они отпускали по моему адресу, когда мы ехали сюда! — И я опять расхохотался. А потом я рассказал Бену, как Ирвин наступал мне на пятки. Я бы, конечно, и не вспомнил об этом, если бы не боль в пятках, но мне все равно было смешно, а Бен по-прежнему не обращал на меня никакого внимания. Наконец он встал и начал раздеваться, бормоча себе под нос:

— Пусть они лучше оставят меня в покое. На следующий день я просто не знал, что мне еще придумать, чтобы наладить со всеми дружеские отношения и чтобы надо мной перестали смеяться. Бен был такой упрямый, что на него трудно было повлиять. И я старался за двоих. В ответ на все, что мне ни говорили я хихикал и вообще вел себя как самый настоящий дурак.

После завтрака нас повели в медпункт делать уколы. Шутники и здесь не растерялись и говорят медику:

— Послушайте, этот парень заявляет, что вы не можете сделать ему больно и даже не сумеете воткнуть ему в кожу иглу.

Они так подзадорили этого медика, что тот всадил мне в руку почти всю иглу. Но я, придерживаясь прежней тактики, принял это как остроумную шутку, засмеялся и, потирая руку,

говорю:

— Ну, вы хорошо подлечили меня, придется зайти к вам еще разочек.

В таком духе я вел себя весь день, пока улыбка, казалось, не застыла у меня на лице. И если бы это хоть сколько нибудь помогло! Чем больше я хихикал и улыбался, тем больше издевались надо мной. К концу дня даже и Бен нехотя разговаривал со мной. Смеяться вместе с обидчиками он упорно не хотел.

Вскоре я понял, что нужно что-то предпринять. Так дальше продолжаться не может. Было похоже на то, что нас с Беном не оставят в покое никогда. Бену, конечно, это тоже не нравилось.

Однажды я сидел на койке, скручивая цигарку, и размышлял. Не будь Бена, я мог бы

отделываться все время смехом. Но этот дьяволенок Бен был страшно упрям. Сейчас он молча чистил свое обмундирование, не обращая на меня никакого внимания. По правде говоря, я тоже от всего этого устал. Поэтому я, наконец, решил, что единственное, что мне остается, — это перейти к действиям и задать кое-кому перцу. Мне этого не хотелось, но я видел, что смех не помогает, да и Бен неправильно расценивает мое поведение. Я понял, что другого выхода у меня нет. Так или иначе, но я решил действовать. После ужина я вернулся в казарму и стал ждать подходящего случая. Конечно, я не собирался избить кого-нибудь без всякой причины. Нет. Я сел недалеко от ребят и стал ждать, когда кто-нибудь придерется ко мне. Бен лежал на койке и читал. Я с нетерпением ждал, но ко мне никто не подходил. Тогда я начал напевать, надеясь, что кто-нибудь сделает мне замечание, но никто не обратил на это внимания. От пения пришлось отказаться. Я начал прохаживаться по казарме, нарочно спотыкаясь и задевая за койки, на которых читали или спали парни. Мне сделали несколько замечаний, но они были настолько безобидны, что я не разозлился. Пришлось оставить и этот номер. Я вернулся на свою койку, закурил и стал думать, как бы все-таки вызвать парней на ссору. Тут я вспомнил о варгане, вытащил его из мешка и так заиграл, что у меня самого чуть не лопнули барабанные перепонки. Однако единственным человеком, на которого это хоть сколько нибудь подействовало, оказался Бен, да и он только отвернулся и накрыл голову подушкой.

В конце концов, я догадался, что вся беда в том, что в казарме не было главных задир — Ирвина, Лаки и других. Они в это время играли, в карты в уборной, расположившись на полу. Удобнее случая не могло и быть. Зайдя в сортир, я нарочно наступил на несколько карт, лежавших на полу, подошел к умывальнику, открыл кран и, громко распевая, начал разбрызгивать воду. Потом опять подошел к игрокам, споткнулся о ногу Лаки и сделал еще что-то в этом роде. Но игроки были так увле-чены, что никто не обратил на меня никакого внимания. И как я ни спотыкался, задевая за ноги, и ни толкал ребят в спины, это на них совсем не действовало. Пришлось отказаться от своей затеи. Я вернулся к себе и стал готовиться ко сну, решив ждать, пока ко мне кто-нибудь придерется.

Как раз, когда я начал раздеваться, Бен, взяв мыло и полотенце, направился в уборную. А через минуту я услышал его крик, а потом смех и возню. Я поднялся и на цыпочках направился к сортиру. Заглянув туда, я увидел, как трое ребят сунули Бела головой в унитаз и собирались спустить воду. Бедняга извивался, пытаясь вырваться. Лучшего случая поколотить обидчиков не могло и быть. Ну, как тут не обрадоваться!

Я незаметно вошел, закрыл дверь и принялся закрывать окна. Когда я уже опускал последнюю раму, меня заметил Ирвин.