Трудно быть сержантом

сказал:

— Послушай, Бриджес, кто из нас штурман- ты или я? Так вот, я с полной ответственностью говорю, что делал засечку полчаса назад. Мы сейчас находимся в ста милях

от Мексиканского залива.

— Ну, хорошо, пусть не моё дело определять местонахождение самолета, — не унимался лейтенант Бриджес, — но глаза-то у меня есть? Я же вижу, что мы кружим над городом, а по твоим расчетам должен быть за-лив. Как же вдруг в заливе появился город?

— Да ты взгляни, — умолял штурман Кавер, — не спорь, а только взгляни сюда. Можешь проверить каждую цифру. По данным счисления пути мы находимся…

— Меня это не интересует, — сказал лейтенант Бриджес. — Я хочу знать, что это за город-под нами, ясно? Если тебе это известно — говори, и мы пойдем на посадку. Не можем же мы кружить всю ночь и слушать твои сказки о большом городе посреди Мексиканского залива!

Командир и штурман опять заспорили, а второй пилот и бортинженер тем временем собирались выключить один мотор, который грозил выйти из строя. Они обсуждали этот вопрос довольно долго, пока лейтенант Кендалл не сказал:

— Хватит рассуждать, я буду флюгеровать винт.

Когда лейтенант Бриджес вернулся на свое место и увидел, что один мотор выключен, его прямо-таки покоробило. Обратившись к бортинженеру, он проревел:

— Кто тебе дал право флюгеровать? Это дело пилота!

— Да, но ты же решил заменить штурмана, а твое дело вести машину, — спокойно ответил лейтенант Кендалл.

— Ну ладно, пусть будет так. Но ты обязан был доложить мне, что у нас вышел из строя мотор. Уж кому, как не командиру корабля, полагается об этом знать? — уже совсем другим тоном проговорил лейтенант Брнджес.

Я долго наблюдал за экипажем и в конце концов опять задремал.

Проснулся я от сильного толчка: самолет совершал посадку. Машину встряхнуло так, что я слетел с сиденья и шлепнулся на пол посреди кабины. При втором толчке меня отшвырнуло на прежнее место; тут уж я зацепился за что-то и больше не отлетал. Потом завизжали тормоза, и машина покаталась по бетонной дорожке. Наконец она остановилась.

Когда экипаж выходил из кабины, лейтенант Гарделла несколько раз сказал лейтенанту Бриджесу, что, по его мнению, третий «козел» был самый гладкий, однако командиру корабля вовсе не хотелось распространяться на эту тему.

На аэродроме нас ждал грузовик, члены экипажа забрались в кузов и молча расселись по местам. Я даже пожалел, что все вдруг разом приумолкли. Ведь теперь со мной был Бел, и ему было бы интересно послушать. Последним в кузов залез лейтенант Кавер. Под мышкой он держал свои бумаги и карты, и по всему было видно, что он тоже разговора заводить не собирается. Когда все были в сборе, грузовик тронулся. Только тут лейтенант Бриджес нарушил молчание. Он хлопнул штурмана по плечу и сказал:

— Послушай, Кавер, я не собираюсь доводить тебя до белого каления, но ты все же скажи, пожалуйста, где мы сели. Понимаешь, если этот город находится посреди Мексиканского залива, мы же сделали открытие, черт возьми!

— Удивительно, что мы вообще сели при твоем умении вести машину, — огрызнулся штурман. Наконец мы куда-то приехали. Все вылезли из грузовика, постояли, похмыкали, и лейтенант Брнджес снова спросил у штурмана, где мы находимся, а тот ответил:

— Я думаю, что тебе это лучше всех известно, ты же сажал машину, а впрочем, можешь узнать у шофера. Лейтенанту Бриджесу это не понравилось.

— Ты думаешь, — вскипел он, — что, посадив самолет, я побегу спрашивать у шофера, куда я его посадил? — Тут он увидел меня и позвал:

— Эй, как тебя?

— Рядовой Стокдейл, — ответил я.

— Так вот, Стокдейл, сбегай узнай, что это за место, но особого интереса не выказывай. Ясно?

Ну, я прошел немного, и первый встречный парень, к которому я обратился, сказал мне, что мы находимся в Хьюстоне, в штате Техас. Когда я вернулся и доложил об этом лейтенанту, он заметно повеселел и радостно проговорил:

— Хьюстон не такой уж плохой городишко. Черт тебя дери. Кавер, ты растешь! На сей раз ты ошибся только на семьсот километров! А лейтенант Кавер ответил:

— Так я же отлично знаю, что тебе нужна посадочная полоса не меньше семьсот километров. Еще несколько «козлов», и мы были бы как раз на месте.

Конечно, командир не мог такое снести, завязалась перебранка. А мне, честно говоря, все это уже порядком надоело.

— Такого мне еще не приходилось слышать, — сказал Бен. — Офицеры, а пререкаются

из-за пустяков.

— Да, это конечно нехорошо. Но видел бы ты, как они работали — любо-дорого смотреть. Ты бы сразу переменил о них мнение; держу пари офицеры нашего экипажа, когда не пьяны, ничуть не хуже других офицеров.

Мне не хотелось, чтобы Бен слышал перебранку, раз уж ему это так не нравилось, поэтому я занимал его разговорами, пока наши офицеры наконец не утихли. Потом все направились в гостиницу. Лейтенант Кавер плелся сзади. Его совсем заклевали. Мне стало жаль парня: ведь каждому обидно, когда его переспорят. Я подошел к штурману и сказал:

— На вашем месте я не стал бы беспокоиться. Ну, какая разница, где мы сели? Чем этот аэродром хуже любого другого, а в городе мы больше одного дня не пробудем.