Трудное счастье

— Я помогу тебе. Ему семнадцать лет, как и Робби. Он был зачат в июне 1975-го.

На этот раз ей не пришлось подсчитывать.

— В этом месяце, когда мы поженились?

— На той же неделе.

Тихо-тихо, как от боли, она произнесла:

— Ой… — И с расширившимися глазами, полными слез, снова: — Ой…

— Я расскажу тебе, что на самом деле произошло, потому что она никогда ничего для меня не значила, никогда. Ты должна поверить мне, несмотря ни на что.

— Ой, Том, — все, что смогла сказать Клэр, прижимая пальцы к губам.

Он собрался с силами и продолжил, решив объяснить все во что бы то ни стало, ведь только говоря абсолютную правду, он мог выглядеть достойно.

— Сейчас уже трудно вспомнить те события, что происходили перед нашей свадьбой. Но одно мне совершенно ясно: я не был готов к женитьбе, и — прости, что я говорю это, Клэр, — чувствовал себя в западне. Был даже немного в отчаянии. Иногда мне казалось, что… меня направляют. Я только что закончил учебу в колледже, проведя там четыре года, и на последующие годы у меня были свои планы. Я собирался отдохнуть летом, а осенью устроиться учителем, общаться с друзьями и чувствовать себя свободным после всех этих лет, прожитых по расписанию и занятых зубрежкой. Я хотел купить себе новую машину, красивую одежду, провести отпуск в Мексике, может, на выходные иногда ездить в Лас-Вегас. Вместо этого, когда ты забеременела, мне пришлось посещать курсы для будущих отцов, заниматься покупкой колец и фарфора, заказывать свадебный костюм. Все казалось слишком уж… гнетущим, что ли! По правде говоря, я вначале был просто испуган. А потом, когда прошел первый шок, я разозлился. Должно быть, в таком настроении я и пребывал в тот вечер, когда мы устроили мальчишник, а эта девушка — я ее едва знал — принесла нам пиццу. Я уговорил ее переспать со мной, но это был всего-навсего, бунт, и ничего больше. Потом она ушла, и из моей жизни тоже, и мы не встречались до тех пор, пока на прошлой неделе она не появилась в моем кабинете вместе с сыном.

Клэр смотрела на мужа блестящими, словно остекленевшими глазами, затем отвела взгляд, ощущая бурю в душе. Она стала подниматься с качелей.

— Нет, подожди! — Том схватил ее за руку. — Я еще не закончил. Вот почему так трудно это все говорить. Я не хочу ни о чем умалчивать, и мне пришлось открыть тебе не лучшие стороны своей души, чтобы добраться до главного, а главное — то, что сейчас я не такой. Женившись на тебе, я изменился. — И очень мягко добавил: — Я сильно полюбил тебя, Клэр.

— Не смей! — Она выдернула руку и повернула качели так, чтобы быть к нему спиной. Глядя на ярко-оранжевое небо, она продолжала: — Не смей меня успокаивать. После всего, что ты мне рассказал, ты не смеешь говорить банальности!

— Это не банальности. Я понял, что ты для меня значишь, когда родился Робби, и…

— Думаешь, мне от этого легче?

— Дай же мне закончить. Каждый год приносил все больше счастья. Я осознал, как это прекрасно — быть отцом и твоим мужем, и понял, что люблю тебя.

Он видел, как тряслись ее плечи, и понял, что она плачет.

— Ты… с другой… в ту же самую неделю, как мы поженились?

Том знал, что услышать это будет для Клэр больнее всего и что ему придется проявить терпение, пока она свыкнется с мыслью.

— Клэр… Клэр, прости меня.

— Как ты мог так поступить? — Ее голос звучал неестественно высоко от сдерживаемых эмоций. — Как ты мог всего лишь через неделю после этого пойти со мной к алтарю?

Он оперся локтями о колени и опустил голову, рассматривая грязь и опилки под ногами. С тех пор, как он узнал о Кенте, он только и делал, что сдерживал свои чувства, но сейчас при мысли, какую боль он причинил Клэр, на глаза навернулись слезы. Он быстро смахнул их, но слезы набегали снова. Он не умел умолять о прощении, вот и теперь — приближался вечер, а они все сидели каждый на своих качелях и смотрели в разные стороны, она — на запад, а он — на север.

Все еще плача, она пробормотала:

— Я никогда не думала… что ты… как ты не хотел жениться на мне.

— Прошедшее время, Клэр, это все в прошлом. Я же сказал тебе, что потом понял, как мне повезло.

Ей было так плохо, что она не слышала успокаивающих слов.

— А ты не думал, что женщина в день своей свадьбы может почувствовать, что что-то не так? Я, наверное, была слишком счастлива, ведь… от… отец моего ребенка женился на мне, и по… этому… — Она разрыдалась, зажимая рот ладонью.

Протянув руку, он сжал ее плечо. Все ее тело сотрясалось от плача, это разрывало ему сердце.

— Клэр, не надо, — умоляюще произнес он, ощущая ту же боль, что и жена. — Господи, Клэр, я не хотел так мучить тебя.

Она стряхнула его руку.

— Мне очень плохо и это из-за… из-за тебя, и я сейчас ненавижу тебя за то, что ты с нами сделал.

Клэр вытирала нос тыльной стороной руки. Том подал ей платок. Она взяла его, а потом сказала:

— Ты в последнее время так странно себя вел. Я знала — что-то не так, но и представить не могла, что.

— Я пытался признаться тебе еще в Дулуте, но… — Голос изменил ему, и он тихо закончил: — А, к черту.