Трудное счастье мое (СИ)

Странности нашей совместной ночи добавляли долгие проникновенные взгляды Артема. И нет, не тяжёлые, отягощенные плотским желанием, такого бы я не потерпела в этот момент, а внимательные и сопереживающие. Артем смотрел так, словно все про меня понимал, знал и искренне сочувствовал. Ну с сочувствием все ясно, любой бы на его месте… Или нет? Вот нужно было мне опять не к месту вспомнить Пашу и его умилительную простоту, когда он отправил меня в роддом и спокойно лег спать. А что такого? Все правильно, ему утром на работу, а я с врачами. Ну правда, чем он мне мог помочь тогда? Ничем, как и Артем сейчас, между прочим, не своему сыну. Но он здесь, со мной, под окнами больницы, а Паша в ту ночь просто посадил меня в скорую и отправился досматривать прерванный моими схватками сон.

Артем был со мной и утром, когда я трусливо топталась у двери в отделение и не могла решиться нажать на звонок. Он сделал это сам и первым начал разговор с врачом, дав мне время собраться. И за это я была ему так благодарна, что подавила порыв обнять и прижаться головой к его плечу. Странное желание, но вполне объяснимое, особенно после хороших новостей. Врач подробно рассказал про Андрейку, успокоил и обнадежил, — судороги были вызваны резким обезвоживанием после длительной высокой температуры и, при соблюдении рекомендаций, больше никогда не повторятся.

Какое же облегчение вызвали слова доктора, просто гора с плеч. И я всё-таки не удержалась, — пока медсестра собирала Андрейку на выписку, — обняла моего невозмутимого сопровождающего. Безо всякого скрытого смысла, просто от избытка чувств.

— Спасибо тебе огромное, Артем! Даже не знаю, как бы я сама с этим справилась.

Теплые ладони осторожно сжали плечи — Артем тоже меня обнял, и вот тут-то я впервые за часы, проведенные наедине, почувствовала это. Знакомое ощущение внутреннего напряжения. Физическое влечение, вот что это было.

Вытесненное другими, более сильными чувствами, оно терпеливо ждало своего часа, и дождалось.

Артем с шумом выдохнул, его пальцы на плечах дрогнули, крепче сжимаясь, и это отрезвило меня, как ведро воды, вывернутое на горячую голову.

Что я творю? Вот что? Моего ребенка ещё не выписали из реанимации, а я обнимаюсь с чужим мужиком и чувствую при этом то, о чем замужней женщине не следует даже думать.

А потом я попыталась отправить Артема домой или на работу, и несла при этом ужасные глупости про его потраченное на нас время, и про такси, которое я вызову вот прям сейчас, и даже, о ужас, предлагала деньги за потраченный бензин.

Артем выслушал мои идиотские речи с непроницаемым выражением лица, забрал Андрея у подошедшей медсестры и спокойно отправился с ним на выход. Туда же поплелась и я, без слов, по одному только виду его спины, получив ответы на все свои предложения и вопросы. Не отдаст, не согласится, и денег не возьмёт.

И теперь, за время ожидания в машине, я успела подумать над своим поведением, раскаяться и помечтать о короткой памяти начальства. Нет, ну, а что? Прекрасно бы было, если бы он просто взял и забыл о моем невразумительном блеянии. Это я не со зла, это от растерянности. От обычного бабского сожаления о необдуманных поступках.

— А вот и мы! — Артем с улыбкой уселся на соседнее кресло и тут же озабоченно сдвинул брови к переносице: — Не сердись ты так, мы тебе тоже купили. Скажи, Андрюх?

— Купили-купили! Я сказал Артёму, что ты любишь шоколадный коктейль, и он купил самый большой стакан.

— Артёму? — я пришла в ужас от такого панибратства, но Андрей только согласно закивал головой, а сам Артем пожал плечами.

— Ну да, меня же так зовут.

Возле подъезда я решительно распрощалась с погрустневшим начальством, и почувствовала себя при этом гаже некуда. Как так получилось, что я кругом виновата? И перед ним, таким великодушным, тратящим на нас свое гендиректорское время, и перед мужем, с которым ещё как-то надо объясниться и мягко донести, в чьей компании я провела сегодняшнюю ночь.

О Боже! Паша! Я застыла столбом с коктейлем в руках, и, кстати, хорошо, что мои конечности были заняты, иначе бы я хорошо себе врезала по лбу.

— Мам, пойдем домой… Я устал, — Андрей потянул меня к подъезду, и я медленно пошла, мучительно соображая, как я могла забыть сообщить Паше про приступ у сына и про больницу.

****

Как же славно дома.

Знакомый запах, уютно раскиданные в вечном бардаке детской комнаты игрушки, выученная наизусть мелодия из мультика, и, самое главное, — Андрей на коврике перед телевизором.

Тихая и мирная обычная жизнь. Ее всегда остро начинаешь ценить именно после неожиданных встрясок.

Ещё неделю назад наша квартира жила, смеялась, звенела детскими голосами, пахла сладкой кашей и борщом, а сейчас мы с Андрейкой остались вдвоем, и, слава Богу, что вдвоем, а не я одна. Иначе бы я точно сошла тут с ума. Не умею я одна, не могу, не привыкла.