Трудное счастье мое (СИ)

А я все стонала и, кажется, плакала от избытка всего между нами, и от недостатка слов, чтобы выразить свое, внутреннее. Но я все равно старалась и шептала ему сквозь слезы, как хорошо мне, как горячо внутри от него, как приятны его несдержанные поцелуи и грубоватые движения.

Не знаю, слышал ли он меня за рычанием волка и видел ли сквозь огненное пламя в глазах, но слова эти нужны были мне. Не вымучивала я их, сами рвались наружу, вместе со слезами и стонами.

Артем не успокаивался до рассвета, раз за разом вознося нас обоих за грань и швыряя оттуда оземь, пока я не взмолилась о пощаде. Тогда, с первыми лучами солнца, огонь в его глазах начал стихать и на смену дикому зверю пришел привычный человек разумный.

Взгляд Артема прояснился, а я под ним, наоборот, совершенно потерялась. Как он смотрел! Как на невиданное ранее чудо, как на главную драгоценность в его жизни. Одним только взглядом утопил меня в нестерпимой нежности и безусловной любви. Со всеми моими лишними килограммами, растяжками и остальными женскими комплексами.

— Люблю тебя… - прошептали его губы, передали пылающие отголосками ночи глаза, и все вокруг нас, — и птичьи голоса, и глубокая синь неба и даже садовые ромашки в клумбе подтвердили — любит.

А я взяла и поверила.

*****

В дом мы вернулись ближе к обеду — отсыпались у Ольги. Слава всем жителям небес, хозяйка по прежнему где-то задерживалась и мне не пришлось смотреть ей в глаза.

Артем объяснил, что для оборотней отлучки в дни полнолуния — обычное дело, особенно, если зверя давно не выгуливали или он чем-то взволнован. Волки, дорвавшись до свободы, бегают, играют, охотятся всю ночь, а потом долго дрыхнут где-нибудь под кустом, восстанавливают силы.

Там, у Ольги в гостевой спальне Артем попытался склонить меня к продолжению ночного марафона, но получил закономерный отпор, и я подозревала, что мы с ним ещё не раз поспорим по этому поводу.

Секс с ним был чудесным, этого не отнять, но я не привыкла к таким активностям. К фантазии и смелости Артема, к частоте, к продолжительности, да, в конце концов, к его размерам! Ну вот, я опять краснею…

Не скажу, что раньше была равнодушна к этой стороне семейной жизни, интим у нас с Пашей был регулярным, хоть и регулярность с появлением детей доходила порой до одного-двух раз в месяц. Но сейчас, после того, как Артем показал мне себя и с этой стороны, я поняла — наши с Пашей две привычные традиционные позы и одна и та же прелюдия могут смело идти на пенсию. Артёму они даже не понадобились прошедшей ночью. Зато его настроенность на меня и потрясающее чутье позволили открыть мне в себе такие грани, о которых я и не подозревала.

Я, кажется, и понять толком не успевала, — нравится ли мне или нет, а он уже точно знал и либо прекращал, либо легко преодолевал мою ненужную наносную стыдливость и уверенно доводил до вершины.

Этим он кардинально отличался от Паши, которому достаточно было один раз сказать нет, и он уже никогда не пытался вернуться к этому вопросу или выяснить причину, почему собственно нет, а может всё-таки да?

Так было у нас с одной позой, предполагающей мое активное участие. С первого раза у меня не получилось, я не поняла, как двигаться, чтобы получить хоть какие-то ощущения, о чем и сообщила Паше. Ну, собственно, и все на этом. Десять лет я думала, что не умею и не хочу так, пока вчера Артем не показал, как надо прогнуться и не задал нужный ритм, поддерживая меня и умело помогая.

И это было чудесно, хоть и очень странно. Столько лет я жила тихо, мирно, спокойно во всех планах, как скромная лягушка в своем маленьком болотце. А теперь, с бесцеремонным появлением Артема в моей жизни, весь привычный мир рухнул. Просто весь!

Артем заставил меня любить, ревновать, ценить себя и чувствовать желанной женщиной, а сегодня доказал свою любовь ещё одним способом. Прямым и чисто мужским, но очень доходчивым.

Свежую одежду пришлось позаимствовать у Ольги. Слава моде Оверсайз! Белья на меня, конечно, не нашлось, но я и не надеялась. Ладно, футболка и юбка в пол — тоже неплохо, но от Артёма все же мне стоит держаться подальше.

Скрип его зубов в момент, когда он понял, что из белья на мне ничегошеньки, я расслышала слишком хорошо, чтобы иметь какие-то сомнения по поводу его намерений, поэтому мой выход из Ольгиного дома больше напоминал бегство.

Иллюзий я не строила — от Артёма удрать невозможно, но на улице у меня хотя бы был шанс остудить его пыл возможными свидетелями. Свидетели нашлись быстро — жители поселка возвращались из леса группами и поодиночке, и со всеми я очень приветливо и чрезмерно издалека здоровалась.

Артем от моего усердия многообещающе улыбался и от этой его улыбки по коже бегали холодные мурашки, но внутри, вопреки им, все сладко сжималось и наливалось тяжёлым теплом.

Люба при нашем появлении ойкнула и засуетилась, забегала по кухне, а после, когда стол уже был накрыт, а Артем вышел поговорить по телефону, она подсела ко мне с извинениями.

— Не сердитесь, Луна, на меня за вчерашнее, не было плохого в моих мыслях.

— Я не сержусь. — И это чистая правда.