Трудное время

- Гм! Что ж ты меня спрашиваешь, правду ли я говорю? Если я не хочу тебе сказать, так не скажу, как ты меня ни спрашивай, как ни вытаращивай на меня своих проницательных взоров.

- Я думал, что ты скажешь.

- Напрасно думал... А если тебе очень уж так захотелось узнать, зачем я приехал, так ты сам старайся выведать, выпытывай поискуснее: заводи разговоры о таких предметах и замечай или пьяным меня напой. Мало ли средств... Может, и узнаешь.

- Ну, понес опять! Ты, я вижу, все такой же.

- Все такой же, брат.

- И не надоело это тебе?

- Что ж делать-то? Может, и надоело, да делать-то нечего, не переделаешься.

- А вот я так переделался.

- Ты?

- Да. Что ж, это тебя удивляет?

- Нет, не удивляет. А жена твоя где?

- Ей что-то нездоровится. Она, должно быть, уж легла. Ах, да! Вот ведь я забыл совсем, что тебе нужно приготовить ночлег. Там во флигеле есть комната, да нужно ее прибрать. Ты тут посиди пока!

- Посижу.

Щетинин ушел, гость встал с дивана и начал разминаться, прохаживаясь и покачиваясь из стороны в сторону.

В кабинете стало прохладнее; в открытые окна тихо плыл пропитанный весенним запахом березы вечерний воздух, весь наполненный комариным пением и далекими отголосками разных вечерних звуков.

Минут через пять вошел Щетинин.

- Здесь ничего, жить можно, - сказал гость, продолжая ходить.

- А я уж и не знаю, хорошо ли, - привык. Должно быть, в самом деле хорошо.

- Хорошо. А дети есть у тебя?

- Что это ты вздумал? Нет, брат, у меня детей; да и слава богу, что нету пока. Прежде

нужно им приготовить кое-что, нужно гнездо свить.

- Какого же тебе еще гнезда? - спросил гость, показывая рукою вокруг себя. - Или ты, может быть, намереваешься для каждого по курятнику выстроить?

- Нет; а вообще я такого мнения на этот счет, что обязанность родителей приготовить для детей кое-какие средства; ну, воспитание там... Нужно же подумать обо всем заранее.

- Да, - как бы соображая, говорил гость, продолжая ходить.

- Да; это похвально. Ну, и что же, - спросил он,  - успешно идет заготовка?

- Ничего. Понемножку. Нельзя же вдруг.

- Нельзя. Конечно. А как же теперь эти... - спросил гость, останавливаясь перед Щетининым и показывая пальцем,  - эти запасы по отдельным ящичкам разложены: это для Машеньки, а это для Николеньки, или так все вместе?

- Да что ты в самом деле! - шутя закричал Щетинин. - Смеяться, что ли, надо мной приехал?

- Нет; это я вспомнил, - усаживаясь на диван и улыбаясь, продолжал гость,  - мать у меня была женщина чадолюбивая и аккуратная, скопидомка была; так вот она, бывало, как только родится у ней дочь, сейчас же и начинает ей приданое копить, и для каждой дочери особый короб предназначался. Ну, и все это идет ничего. Только как, бывало, которая-нибудь из них заспорит, видит мать, что дело плохо, не переспоришь, - "Постой же, говорит, сука, вот ты у меня без приданого насидишься!" сейчас возьмет и все тряпье из короба непокорной дочери и переложит к покорным. Ну, и драки же бывали у сестер из-за этого! Неимоверные драки! Только один отец и помирит, бывало: возьмет да у всех трех приданое-то и пропьет.

После этого рассказа и гость, и хозяин помолчали.

- А все-таки, брат, что ты там ни толкуй, а без этого нельзя, - наконец заговорил Щетинин.

- Без чего нельзя?

- Да без того, чтобы не копить.

- Ну, это кому как. Одному нельзя не копить, а другому нельзя не пропить. Это, брат,

дело полюбовное.

- Да нет; постой! - перебил его Щетинин. - Совсем ты не то говоришь. Понимаю я, понимаю; да только вовсе я не такой человек, как ты думаешь.

- Какой же ты человек? Ну, рассказывай!

- А вот я какой человек... Я человек... Да нет, я не могу о себе говорить. Черт знает, я как-то не умею.

Щетинин опять заходил из угла в угол с озабоченным лицом и ерошил себе волосы; наконец остановился, оперся руками на стол и сказал:

- Вот чтo я делал с тех пор, как не видался с тобой, это я могу рассказать.

- Ну, все равно. Это даже лучше будет.

- Да впрочем, ведь я тебе писал сначала.

- Что ты писал? Ты черт знает, что писал: воззвания какие-то; все меня призывал... Исполнять долг честного гражданина... Об алтаре там... Я это сейчас же в печку. Черт возьми, думаю себе, попадешься еще. Бог с ним!.. Опасный человек!

Щетинин хохотал, валяясь по дивану.

- Ах, чучело! Что он городит? Ну, да, хорошо, хорошо. Слушай же, я все сначала расскажу.

- И об алтаре опять будет?

- Нет, нет, не будет. Факты! Одни голые факты!

- Ну, вот это я люблю. Начинай! Ах, нет, постой! Еще один вопрос: чай-то будет? Не в рассказе, а вот здесь, на столе? Я, брат, еще не пил сегодня. Ведь это тоже факт неоспоримый.

- Как же, будет; непременно будет.

- То-то же. Ну, теперь трогай!

- Да; так вот, - откашлявшись, начал Щетинин,  - тогда мать у меня умерла. Ты помнишь ведь?

- Как же, как же. Почтенная была дама. Помню, как же.