Трудное время (ЛП)

Он забрался на край матраса, разместившись перед наблюдающим зеркалом, и схватил свой член, нежно поглаживая. Эти темные глаза поймали мои, и он кивнул на простыни перед ним.

Без презерватива, я могла догадаться, чего он хотел. Я подошла к нему, усевшись на бедра. Пододвинув лицо. Он слегка пах латексом, и более сильно сексом. Так близко к нему, я могла заметить, как дрожала его рука, обхватывающая его ствол. Он медленно погладил себя по всей длине.

— Это было мое любимое занятие, — промурлыкал он, глаза бродили по моему лицу. — Когда был моложе. Когда меня не так сильно волновало, чего хочет женщина. До того, как меня закрыли, и я осознал, сколько упустил, думая, что секс должен удовлетворять только мои потребности. Когда я ни черта не понимал.

— Я хочу, чтобы ты думал только о себе, сегодня. — Как в его письме, в том, где он говорил мне, что представлял на свое день рожденье.

— Тогда, пососи меня.

Пробудившаяся дрожь была такой сильной, что мне пришлось закрыть глаза. Открыв их, я увидела, что он все еще поглаживает себя, все еще ждет. Готов — капелька сверкала на его короне. Я уперлась на руку, потянувшись другой к нему. Его рука двигалась, лениво кружась у основания, демонстрируя свой член. Я почувствовала теплый вес на своей голове, пальцы в волосах. Об этом я фантазировала — чувствовала это с ним прежде, но все-таки у меня перехватывало дыхание. Абсолютно новое действие.

— Попробуй меня.

Я повиновалась. Поднесла его головку к губам и лизнула его, вкус был едким от резины и смазки. Но он исчез со следующим мазками, пока не остался вкус Эрика, только Эрика.

— Больше.

Я дала ему это. Обхватив его губами, приветствуя первые несколько дюймов, пока его бедра любезно не протолкнулись дальше. Не настолько сильно, чтобы я задохнулась, но достаточно, чтобы застать меня врасплох. Но я же просила этого. Чтобы мой обходительный любовник стал настойчивым. Поэтому, чтобы он мне не предложит, я буду рада этому.

Рука на моей голове была неугомонной, кончики пальцев потирали макушку, ладонь призывала взять больше. Как только я нашла установленный им ритм, он внес очередную поправку.

— Жестче.

У меня сжалось горло, но я повиновалась, он вознаградил меня резким стоном. Я взглянула украдкой, но не его взгляд не был на мне — лишь косвенно. На зеркале. Наблюдал за порнографией, которой мы занимались вместе… или, которую я делала для него.

— Соси жестче.

Не знаю почему, но меня заводило это. Я так долго нуждалась в нежности этого мужчины, чтобы начать доверять ему. Теперь, когда доверие стало столь же безоговорочным, как закон природы, я желала обратного. Возможно, изучить более грубые желания мужчины. Изучить более жесткие аспекты мужественности, которых я боялась так долго. Возможно, в один прекрасный момент, я превратила террор в табу. Какой бы не была причина, чувствуя командующую мужскую руку на своей голове, и его отражающийся от зеркала взгляд… я могла бы сама отдавать себе указания, ради этого огня, который я чувствовала между ног.

— Да, — пробормотал он, пальцы натянули мои волосы. — Соси. — Его губы, слабо толкаясь, начали выставлять требования. Я чувствовала изменения в нем, как облака затянувшие солнце. Чувствовала, как быстро его возбуждение переросло в грубость.

Я стремилась найти лучшую позицию, чтобы брать, то чем он кормил меня, чтобы не потерять темпа, не размыкать губ, не подавиться. Рука обхватывающая, его основание спустилась ниже, три пальца, казалось, прижались к его яйцам.

Что видел он в этом зеркале? Свою молодую версию, которую обслуживает неизвестная девушка? Или мышц и чернил слишком много, чтобы разглядеть это?

Возможно, он видел нас такими, какие мы есть. Возможно, он видел сквозь эту жестокость — видел, как он дает мне, то о чем я просила. Этого он хотел сейчас, несмотря на исполняемую роль? Угодить мне?

— Глубже, — выдохнул он.

Глубже, сейчас означало до самого предела. За рамки удовольствия, за рамки, где я могла быть чем-то большим, чем сосуд. Я не занималась этим уже долгие годы — не впускала мужчину в свою глотку. Не могу сказать, что когда-либо делала это с особым желанием. Я взваливала это на себя, и представляла, думая, что просто таки и должен быть оральный секс. Я никогда не превосходила в этом. Я терпела это, испытывая только отвращение — иногда мое лицо было багровым от нехватки воздуха, сопли не давали дышать.

Для Эрика, я хотела большего, чем терпение. Я приглашу его, а не буду просто страдать от вторжения. Но для этого требуется немного честности. Я отстранилась, сопротивляясь настойчивой руке на своей голове, и он выскользнул.

— Я в этом не сильна, — сказала я ему, отыскав его взгляд на моем лице в милях надо мной. — В глубоком заглатывании. Но я хочу сделать это для тебя. Поэтому будь помедленней вначале.

Один кивок, хотя его губы раскрылись и закрылись, и он сглотнул. Он сдерживал слова. Вероятно утешение, или предложение об отмены просьбы. Но так и не произнес их. А вместо этого только сказал:

— Вставай на пол.