Трудности работы авантюристом

Город был освещён множеством газовых фонарей. Под небольшими глиняными шляпками они стояли тут и там на высоких столбцах, освещая улицы, на которые отряд странников не обращал почти никакого внимания. Дед Клавдий был устремлён вперёд, не говоря ни слова, ни показывая ни единого жеста, он быстро продвигался к огромного дереву, обходя дом за домом, улицу за улицей, квартал за кварталом. Само дерево не так уж и далеко пролегало от северных ворот, здесь защитная стена как бы облегала собой небольшой участок городских трущоб. Дома здесь не были высокими, или огромными. Они были весьма ветхими и полуразрушенными. В основании их виднелся деревянный фундамент и остатки прежней каменной кладки, но выше стены становили не очень толстыми и полностью деревянными, крыши же и вовсе были сложены местами из сена, местами из глиняных плиток.

Пока странники приближались к кварталу эльфов, на улицах Гришара они встречали удивлённых и заспанных людей, что выглядывали из окон своих домов, выходили во двор и сонно таращились на огромную крону неизвестно как и откуда появившуюся в городе. Однако, чем ближе странники приближались к кварталу эльфов, тем больше на улице становилось людей.

В какой-то миг мимо странников промчался оглашенный страж порядка – юноша в металлическом доспехе, с алебардой в одной руке и с ручными газовым фонарём в другой, он на ходу кричал:

— Прочь! Уступите дорогу! Расходитесь по домам! Ничего страшного не произошло! — и кричал явно что-то ещё, однако что именно Джорджи не разобрал, ибо страж нырнул в один из уличных закутков и голос его потонул в сырых, после дождя, улицах Гришара.

В квартале эльфов было куда как оживлённой, чем в остальном городе. Из ветких лачуг повыходили обеспокоенные эльфы, Джорджи признал их за эльфов по длинным заострённым ушам, загнутых вверх, а не как у гоблинов куда-то назад и вниз. Самих же эльфов дозорный видел впервые, и они не сильно впечатлили его. Все светловолосые, с бледной кожей, но не сказать, чтобы все из них были красивы… многие обрюзгли, и под тканью халатов и ночных сорочек проступали весьма основательные животы, так пожирнели и лица, и на лбу и глазах проступили сетки морщин. Джорджи внимательно всматривался в их лица, ожидая увидеть там подтверждение многочисленным байкам и сплетням и о немыслимой красоте эльфов. Но… перед ним были обычные люди… вернее эльфы, уши всё-таки их отличали. А ещё глаза, почти у всех они были миндалевидные, орихалкового, или тёмно-жёлтого цвета. Лишь у некоторых особенно молодых глаза были голубые или зелёные. И именно эти эльфы отличались красотой. Особенно заметной, из-за их ночной неряшливости, и… слёз. Большинство собравшихся рыдали. Они складывали руки в жесте покаяния и тянули их к древу, ноги словно сами тащили их вперёд, но они тут же останавливались, и не прекращая рыдать неловко отходили назад… словно стесняясь чего-то или страшась.

Само же древо росло из крыши единственного в квартале полностью каменного дома. Очень старого, не очень большого, с острыми пиками крышь, здание было выстроено по какой-то старинной, даже древней манере. С вытянутыми окнами, стекло на которых сейчас обвалилось осколками, и даже дорога у дома потрескалась плиткой, и проникла во все стороны здоровенными брешами, из которых тянулись тёмно-зелёные толстые корни. На стенах этого старого дома были искусно на камне вырезаны леса, многочисленные деревья и холмы, облака и солнце. Под всем этим великолепием летали птицы, и Джорджи даже из далека казалось, что лес, начертанные на этих стенах, живой и колышется от ветра. Тем страннее выглядело огромное древо, что раскололо старинный дом на двое, разрушило почти полностью острый шпиль крыши, разорвав его каменную кладку изнутри. Древо вблизи не казалось таким уж большим, но оно возвышалось в округе, и над плачущими эльфами, что здесь собрались. Что-то мелькнуло на нижней ветви дерева, и приглядевшись Джорджи увидел на ней золотой амулет… он висел нарядной игрушкой, не прибавляя и капли радости в этот унылый дождливый пейзаж.

Дед Клавдий направился к этой ветви, обходя собрание эльфов, проводя ласково огромной рукой по головам особенно старых на вид. Те заплаканно оборачивалась на него, и лица их на мгновения озарялись благодарными улыбками, но грусть вновь возвращалась и улыбки слетали с губ, а дед Клавдий проходил мимо, к тому месту, где ствол древа развалил стену дома, в том месте и свисал с ветви золотой амулет, и под этой ветвью на коленях стояла пожилая женщина с длинными светлыми волосам, её ночное серое платье намокло от дождя, волосы на спине свалялись в мокрую косу, она дрожала от беззвучных рыданий. Она приложила полноватые ладони к коре древа, и пальцы её тихо мерцали зеленоватыми искрами.

Дед Клавдий подошёл к ней. Встал на одно колено рядом, и руку тяжёлую положил на дрожащее покатое плечо плачущей эльфийки. Она даже не обернулась. А старый кобольд и не окликнул её, он лишь вторую руку протянул осторожно и прикоснулся к коре древа.