Трудности воспитания (СИ)

Глаза щиплет от проступающих слёз, и едва Жёлтая успевает что-то сказать по этому поводу, как Голубая бросается к ней и обхватывает её ладони своими, поднося их к груди.

— Я что-то делаю не так? — спрашивает она вкрадчиво, отчего Жёлтая теряется. — Я… я не так её воспитываю? Скажи, что бы ты сделала по-другому?

Голубая слишком близко: смотрит своими умоляющими лазурными глазами, из которых льются слёзы, крепко сжимает ладони дрожащими руками, поджимает губы от ощущения беспомощности — и всё это из-за Розовой.

— Ты…

Мало того, что приходится терпеть выходки мелкой и исправлять все её косяки, так теперь ещё и Голубая расстроена. Жёлтой тяжело даются её слёзы.

— Ты всё делаешь верно, — выдыхает она. — Она… она вырастет. Пока мы просто не можем найти с ней общий язык. В этом нет твоей вины, Голубая.

Успокаивается Голубая совсем немного, но достаточно, чтобы перестать лить слёзы.

— Ну же, улыбнись, — закрепляет успех Жёлтая, выпутывая ладони из хватки Алмаза и проводя кончиками пальцев по её щеке. — Я не знаю никого, кто справился бы лучше тебя.

Улыбка всё же озаряет пухлые губы: Голубая бросается вперёд и сжимает её в объятьях, трётся щекой в опасной близости от её камня.

— Не хочешь слетать с нами на мою колонию? Там невероятно красиво.

«С нами» означает только одно: с ними будет ещё и Розовая. Опять Розовая. Жёлтая уже и не помнит тех времён, когда путешествовала с Голубой наедине, и это раздражает до невероятности.

— Пожалуйста, Жёлтая…

Она не умеет отказывать Голубой, и рано или поздно это приведёт её к расколу.

Сначала прилипалы, от которых у Голубой до сих пор мурашки бегут по коже; следом — огромные птицы, которые любили хватать маленьких самоцветов и тащить их в свои гнёзда; потом — пираньи, которых Розовая милосердно выпустила в водоёмы Родного мира; теперь — многоножки! И всё это — лишь малая часть её проказ. Жёлтая едва не бьётся головой об стену, разгребая косяки Розовой как минимум раз в десять лет; это уже ни в какие рамки.

— Здесь скучно, — хмурится Розовая, когда её снова приводят в башню. — И… и я не понимаю: что не так?!

— Что не так? — переспрашивает Жёлтая. — Что не так?! Вот и подумай над этим!

— Не будь так строга к ней, Жёлтая! — вступается Голубая, но её сестра резко захлопывает дверь. — Жёлтая!..

— Отпусти мою руку, Голубая, она заслужила это! — едва ли не рычит Жёлтая, однако Голубая упрямо мотает головой и тихо шепчет:

— Прошу тебя, я поговорю с ней…

— Да ты!.. да я… она же!.. Аргх, делай, что хочешь, — Алмаз вырывается из хватки и уходит прочь, на ходу придумывая, как избавиться от тех радужных многоножек, которых Розовая выпустила на недавнем балу.

«Нужно быть строже», — настраивает себя на разговор Голубая, которую до сих пор передёргивает от новых питомцев Розовой. Просто поразительно, как ей подобное удаётся. Как их маленькой сестре удаётся проворачивать столько дел сразу, ещё и тайно — уму непостижимо. Её бы талант да в нужное русло.

— М-мой Алмаз! — окликает Жемчужина свою хозяйку. Едва Голубая разворачивается, как ей в лицо прилетает несколько тех самых многоножек.

Она зла. Не только она: даже Жёлтая едва не искрилась от раздражения, не говоря уже о Белой. У Голубой дрожат руки от одних воспоминаний об этих органических существах, но она всё равно открывает дверь в башню. Розовая с унылым видом сидит на полу и водит по нему пальцем.

— Поверить не могу! Устроить такую сцену… — Голубая начинает прямо с порога.

— Да не пытались мы устроить сцену! — возражает Розовая, поднимаясь на ноги. — Мы с Жемчуг просто… подожди, что ты сделала с моей Жемчуг, где она?!

— Что я сделала? Что ты сделала?! — выкрикивает Голубая. — Я раз за разом разрешаю тебе строить Зоопарки, заводить питомцев, и это твоя благодарность? Я чувствую себя полной дурой из-за тебя!

Розовой безумно хочется возразить, но они лишь сжимает кулаки, опускает взгляд, не желая смотреть на сестру. Многоножки абсолютно безвредны, она уверена, и они безумно милые, стоит только узнать их поближе!

— Твои питомцы до сих пор гоняются за Жемчужинами в коридоре, — Голубая тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу. — О чём ты только думала, выпустив их на балу? — спрашивает она уже спокойнее. За прядкой её светлых волос виднеется знакомая радужная расцветка.

— Они теперь могут быть где угодно.

Радужная многоножка ползёт дальше, и Розовая хочет уже сказать об этом сестре, но та с громким визгом замечает питомца сама и швыряет его в стену. От падения вниз его спасает младший Алмаз.

— Ро-о-озовая!.. — протяжно и немного жалостливо тянет дрожащая Голубая, потирая пострадавшую щёку. — Прошу, просто… просто избавься от него.

Розовая виновато выпускает многоножку и поворачивается к сестре, которая тоскливо смотрит в окно.

— Белая тобой очень недовольна, — говорит она после некоторого молчания. — Если так продолжится… она заберёт твою Жемчуг.

— Я… я знаю, — младшая стыдливо опускает глаза в пол. — Мне жаль.

— И так каждый раз… почему ты не перестаёшь проказничать, Розовая?

Почему ты всегда так делаешь, Розовая?