Трудности воспитания (СИ)

— Не ссорьтесь, — смеётся Голубая и обращается к Розовой: — Ты ведёшь себя неподобающе Алмазу. Требовать подарки — плохой тон, милая.

Девочка хмурится, бросает последний обиженный взгляд на Жёлтую и выбегает из комнаты, явно недовольная таким раскладом событий. Голубой Алмаз обречённо вздыхает.

— Я действительно её балую…

Жёлтой сейчас вообще всё равно: она обхватывает Голубую и валит спиной на кровать, устраиваясь сверху и наслаждаясь долгожданным отсутствием Розовой поблизости. Наконец-то они одни. Наконец-то она может позволить себе обнимать, гладить, прижимать к себе любимую сестру, и никто — никто — ей не помешает. Даже Голубая Жемчужина ловко покинула покои вместе с Розовой, точно угадывая пожелания Алмазов.

Голубая смеётся заливистым смехом, не сопротивляется, когда Жёлтая елозит, пытаясь лечь поудобнее. Она знает, что подобные проявления чувств для сурового полководца редки, что для Жёлтой это в принципе неприемлемо.

Поэтому она молчит, боясь нарушить их маленькую идиллию, гладит Жёлтую по открытой шее кончиками пальцев и нежно улыбается, надеясь, что Розовая нашла себе достаточно интересное занятие, чтобы оставить их в покое на пару часов.

====== Часть 2 ======

Нужно быть идеальной во всём. Быть умнее всех, быть сильнее всех, быть примером для остальных. Белый объединяет в себе спектры всех остальных цветов, и поэтому Белый Алмаз должен быть идеален.

Новая малышка-Алмаз забегает, весело хохоча, в покои Белой, захлопывает за собой дверь и оглядывается. Правительница непонимающе хлопает ресницами, глядя на такой беспредел, и едва открывает рот, чтобы возмутиться, как Розовая перебивает её:

— Белая!

Жемчужина растерянно переводит взгляд от своего Алмаза к Алмазу поменьше, которая уже взбирается вверх по платью, и боится вмешиваться без прямого приказа.

— Что ты здесь делаешь? — как можно мягче интересуется Белая, удобнее устраиваясь в кресле и подхватывая Розовую за шкирку. — За тобой ведь должна следить Голубая.

— Мы играем в прятки, — беззаботно отвечает младший Алмаз, прыгая Белой на колени. — Голубая ни за что не найдёт меня тут.

— Это не повод отвлекать меня от работы.

— Почему нет? — ослепительно улыбается Розовая, переводит взгляд на полупрозрачные экраны и тычет в них пальцем. — Разве это важнее меня?

Белая опешивает окончательно.

— Не хочешь поиграть с нами?

— Звёздный Свет, я не могу бросить работу…

— Ну тогда, — серьёзно произносит Розовая и садится к экранам лицом, — я буду работать вместе с тобой. Я — великий Розовый Алмаз! — она явно пародирует Жёлтую. — Все будут трепетать передо мной!

Белая прыскает со смеху в кулак, но быстро берёт себя в руки, ласково смотрит на Розовую и обращается к своей Жемчужине:

— Сообщи Голубой, что Розовая у меня.

— Да, мой Алмаз.

— Ну что, Звёздный Свет, — появляется пара экранов поменьше, которые Белая двигает к малышке. — С чего начнём?

— С того, что здесь уныло, — надувает щёки Розовая и тут же воодушевленно восклицает: — Но не переживай! Я нарисую тебе наши портреты. А можно Жёлтую не рисовать? Она постоянно хмурая. Но тогда это будет нечестно…

Розовая продолжает что-то бормотать себе под нос, водит по экрану пальцем, старательно вырисовывает очертания Голубой. Белая посматривает краем глаза, продолжая заниматься своими делами, и с удивлением замечает, что эту маленькую негодницу не хочется даже ругать.

Жёлтая действительно не собиралась ничего дарить Розовой. На кой чёрт? Белая отдаст ей свою Жемчужину из соображений рациональности; Голубая хочет преподнести паланкин — по доброте душевной. Жёлтая может отвесить подзатыльник. Из большой любви.

Она и вправду не знает, как можно порадовать Розовую. Что такое она может сделать для неё — такое, в чём прослеживался бы индивидуальный подход Жёлтой, в чём другие Алмазы проявили бы себя хуже?

Какой бы занозой в заднице ни была эта мелкая, она всё же оставалась всеобщей любимицей. Розовая эмоциональна, но эта эмоциональность иная, отличная от эмоциональности Голубой: если та — тихий ручей, то Розовая — бешеный вихрь. Она врывается в их унылую повседневность, вгоняет в ступор нелогичными поступками, раздражает, хотя не так, как это делают подчинённые-самоцветы.

— Ты же Алмаз! — наставляет девчонку Голубая. — Ты не можешь просто взять и пойти играть с Рубинами!

— Да почему?! — пыхтит Розовая, но под строгим взглядом старшей сестры мигом тушуется. — Они весёлые…

— Потому что ты Алмаз… твои будущие подданные должны уважать тебя, почитать…

— Бояться, — вносит свою лепту Жёлтая, просматривая рапорты.

— Они должны видеть в тебе идеал, — улыбается Голубая. — Недостижимый идеал, который снисходит до них и позволяет служить ему.

Розовая упрямо поджимает губы и молчит, и по одному её виду можно сказать, что все наставления Голубой влетели в одно ухо и благополучно вылетели из другого. Жёлтая лишь закатывает глаза.

— Жёлтая!

О, нет.

— Жёлтая, Жёлтая!

Отвязаться не получится.

— Что?

— А когда мы полетим на сто семьдесят шестую твою колонию?

— Она ведь только строится, — морщится Алмаз. — Туда ещё рано наведываться, у меня полно других дел.