Трудности воспитания (СИ)

— Зачем? — улыбка у Жёлтой наивно-добродушная — такая, словно она специально напакостила, но наказания явно получать не желает. И её глаза полны такой неприкрытой в данный момент заботы, что с щёк Голубой никак не желает сходить синева.

Она поворачивает голову набок, чтобы разорвать контакт глаз, но Жёлтая обхватывает ладонями её лицо, заставляет вновь посмотреть на себя и сразу же целует, не давая даже возможности возразить.

У Голубой трогательно подрагивают руки, когда она цепляется ими за плечи сестры, тянет ближе к себе, робко приоткрывает губы и стонет, едва та пропускает её волосы сквозь пальцы.

Голос Жемчужины из-за двери заставляет Жёлтую резко отпрянуть.

— Кхм… мой Алмаз, свита выражает беспокойство по причине вашего отсутствия на приёме…

— Чёрт… — шипит Жёлтая, глядя то на закрытую дверь, то на распластанную Голубую под собой. Они практически в один голос говорят:

— Тебе нужно выйти…

— Тебе нужно пойти со мной.

Жёлтая выдыхает, неохотно слезает с кровати:

— Как насчёт… не знаю, провести время сегодня после приёмов? — и старается не смотреть на то, как Голубая поправляет съехавшее платье.

— Д-да, я думаю… хорошая идея…

— Я напишу тогда.

— Лучше сразу заходи, — искренне улыбается Голубая, отчего камень у Жёлтой приятно нагревается.

====== Часть 24 ======

Её голубой камень словно горит алым пламенем, и что с этим делать — Ляпис не знает. Её место не здесь, но где тогда — она тоже понятия не имеет.

От Малахит остаются одни неприятные воспоминания, и всё равно Лазурит прокручивает их в голове раз за разом, вспоминает всё больше подробностей, чувствует всполохи розовой скорби, которые в камне Яшмы — она чётко помнит — разгорались немыслимыми пожарами.

Не помогает вечно снующая поблизости Перидот, которая старалась изо всех сил и которой Ляпис была действительно благодарна за это. Не помогают ни сериалы, ни прогулки, ни одиночество — рано или поздно она возвращается к Малахит.

К их общей скорби и к общей ненависти.

Стивен что-то говорит о сюрпризе, мол, «это должно тебя развеселить, Ляпис!», на что Лазурит улыбается, без особой надежды позволяя ему вести её за собой.

Она ведь много думала об этом: о том, что они с Яшмой слишком разные. Они служили у разных Алмазов, выполняли разную работу, никогда даже не пересекались. Горе Яшмы никак не перекликается с горем Ляпис: если первая потеряла любимую правительницу навсегда, то вторая ещё может вернуться к своей.

Она много раз вспоминала это упоение: как кричала на Яшму, как та кричала в ответ; как они ненавидели друг друга до зубовного скрежета и срывали злость, пытаясь задеть побольнее.

Их желания сливались воедино, воплощались в Малахит, которая желала одних разрушений.

Стивен так старается её развеселить, что становилось тошно от самой себя. Не он один пытается это сделать, но Ляпис словно отгородилась стеной и не желает никого слушать.

— Ляпис, эм… — робко начинает мальчик, подходя со спины. — У меня не очень хорошие новости. У нас проблемы с двигателем, и мы можем здесь задержаться…

Ляпис тяжело вздыхает, пытаясь подавить нервный смешок. Лазуриты приносили Родному миру немало хлопот со времён своего появления: сильные, но нестабильные, способные под влиянием эмоций разрушать местный климат.

— Прости меня, — зачем-то извиняется Стивен. — Всё это моя вина. Я просто хотел тебя порадовать, но только всё испортил… Зря я потащил тебя в круиз.

— Это я виновата, — перебивает его Ляпис, — и только я.

Желание вернуться к Голубому Алмазу лишь возрастает, и воспоминания о Малахит захлёстывают с новой силой.

— Я старалась получать удовольствие, но… не могу забыть Родной мир и не думать о времени, когда мы были Малахит, — Ляпис вытягивает руки перед собой, сжимает их в кулаки. — Как я использовала всю свою силу, чтобы удержать нас в океане!.. как крепилась и не отпускала Яшму от себя!..

— Но всё ведь уже закончилось, — произносит Стивен с надеждой. — Тебе не нужно удерживать Яшму!

— Не в том дело… я… я скучаю по ней, — признаётся Ляпис с долей удивления в голосе. Она не думала, что действительно скажет это.

Яшма понимает её: она тоже стремится вернуть всё на свои места. Пусть это и глупое желание, пусть и бессмысленно держаться за прошлое, но Ляпис тоже хотела бы повернуть время вспять, чтобы вновь стоять в тронном зале своего Алмаза.

На Земле не было больше никого, разделявшего это её желание.

— Но это ведь ужасно! — изумлённо кричит Стивен.

— Это я ужасная! — закипает Ляпис. — Я делала жуткие вещи: я сломала ногу твоему папе, я украла ваш океан!.. — она прикрывает глаза, и мальчик видит, как в самых уголках её глаз собираются слёзы, — Ну давай, скажи, что это не так!

Яхту покачивает, и она оба едва удерживают равновесие. Плохое предчувствие не покидало Ляпис ещё с того момента, когда она сломала удочку Грега, и когда корабль тряхнуло с новой силой, она лишь убедилась, что что-то неладно.

С противоположного края мелькает оранжевый цвет. Яшма взбирается на палубу невероятно быстро и скалится, сразу заприметив Ляпис:

— Наконец-то, — а у той от страха ноги подкашиваются. — Нелегко было вас догнать!