Трудности воспитания (СИ)

— Много из-за чего, — неоднозначно ведёт плечами Жёлтая. — Больше всего мы ругались из-за Голубой. Она потом приходила и разнимала нас.

— Ха-ха, моя мама и правда… то есть… мы действительно так близко общались?

— Конечно. Голубая упросила Белую доверить тебя нам, мы несли за тебя ответственность.

«И до сих пор несём, в общем-то».

— Кру-у-уто… то есть вы… вы как родители! Тогда для меня вы… бабушки… довольно странно об этом думать…

— Что? — непонимающе хмурится Жёлтая, из-за чего Розовая начинает махать руками:

— Н-ничего! Это мысли вслух! Я долго жил на Земле… К-как насчёт сходить к Голубой? Я бы хотел показать вам повреждённых самоцветов.

Если Розовой что-то взбрело в голову, просто так это не выбить, а у Жёлтой нет особого желания сопротивляться её затее.

— Взглянем, но быстро.

Вид какой-то отвратительной многоножки заставляет Голубую заметно вздрогнуть. Чем-то это создание напоминает радужных многоножек, которых когда-то выпустила на балу Розовая. Голубую до сих пор передёргивает от одних только воспоминаний о том, как одна из подобных тварей ползала по её лицу.

— И что это за?.. — брезгливо морщится Жёлтая. — Как это способно образовывать форму? После нашей атаки её камень должен быть треснут.

— Это… немного не так… — мнётся Розовая, потирая затылок. — Разум многоножки сломан. Я уже пытался лечить её, но не сумел удержать эффект.

— Лечить? — искренне удивляется Жёлтая. — Вряд ли подобное вообще можно вылечить, твоя затея изначально…

— Жёлтая, — мягко прерывает её Голубая, положив ладонь на плечо. — Это не то, что мы обычно делаем, но мы можем хотя бы попробовать, верно?

Этот взгляд, которым её одарила сестра, Жёлтой прекрасно знаком. Он означал что-то вроде: «Я прибегну к шантажу, если ты не согласишься сейчас же».

Прямо как в старые добрые времена.

— Хорошо, — сдержанно соглашается Жёлтая, присаживаясь около многоножки. — Я могу попробовать, но ничего не обещаю.

Слабенькие молнии буквально на кончиках пальцев плавно перетекают от неё к повреждённому самоцвету, и от усердия Алмаз чуть не высовывает язык, стараясь не переборщить и не лишить его световой формы. В последний раз она так концентрировалась, когда счищала липкую чёрную жижу с камней своих солдат на одной из многочисленных войн, но результат не заставил себя долго ждать: форма многоножки изменилась, позволяя узнать в ней Нефрит. Очень даже неплохую Нефрит.

— Вот, — гордо объявляет Жёлтая. — Как новенькая, — но повреждённая издаёт нечленораздельные звуки, мало напоминающие речь, да и форма её по-прежнему не идеальна.

— Может быть, слишком поздно…

Рядом присаживается Голубая, задумчиво осматривает Нефрит и касается своей груди, концентрируя энергию в руке.

— Нежнее, Жёлтая.

Нежнее. Сдержаннее.

Точно так же говорила Голубая более десяти тысяч лет назад, оставляя Розовую на её попечение. Жёлтая закатывает глаза.

Даже после вмешательства Голубой Нефрит ведёт себя странно: лишь паникует и никак не может успокоиться, но хотя бы говорит понятно. К ним присоединяется Розовая, коснувшись самоцвета со спины.

Несколько секунд Нефрит стоит сгорбившись, сверлит взглядом землю, а потом неуверенно приподнимает голову, глядя на Алмазов в упор, и вытягивается по струнке.

— Нефрит. Грань 413, ячейка 12, — даже не запинается, видя одновременно двух правительниц перед собой. Подобную уверенность себе позволяли только идеальные.

— Извиняюсь за то, что не смогла выполнить поручения моей Гессонит. Я и моя команда сделали всё возможное, чтобы избежать атаки, но… но вы здесь! — её зелёные глаза сверкают радостью. — Значит, это сработало! Вы отомстили за Розового Алмаза и уничтожили Розу Кварц!

Голубая убирает руку первая, практически отдёргивая её и отвернувшись. Жёлтая дёргается вслед за ней, и весь эффект, оказанный на Нефрит, бесследно исчезает.

И Розу Кварц они не уничтожили, и Розовую не вернули окончательно — подвели всех тех самоцветов, которые когда-то самоотверженно сражались за Родной мир и жертвовали своими камнями ради мести за Розовый Алмаз.

— Ох, Розовая… — Жёлтая угрюмо потирает переносицу, краем глаза смотрит на поджатые губы Голубой. — Сколько…

«…нам пришлось пережить без тебя?»

— …идеальных самоцветов нам пришлось уничтожить из-за тебя?

— Т-ш-ш, Жёлтая! — укоризненно отдёргивает её Голубая. — Она и так достаточно наказана! Быть заточённой на этой планете с подобными… созданиями…

— Эй, сделайте это снова! — Розовая перебивает их как ни в чём не бывало. — Получилось ведь, сработало!

— И как долго ты предлагаешь нам держать её в нормальном виде?

— Не знаю, вечность! Вы же это сделали, вы же и должны это исправить!

Памяти нет, а упрямство и наглость остались. Лучше бы было наоборот, но столь неожиданный напор удивляет.

— Мы могли бы сделать больше, — робко предполагает Жёлтая, — будь нас четверо.

— О нет, мы не можем позволить ей это увидеть… в последнее время с ней невозможно разговаривать…

— Кто? — требовательно спрашивает Розовая. — Кто нам нужен?!