Трудные дни сорок первого

Наша 16-я получила приказ Ставки оборонять Смоленск, и ее соединения начали незамедлительно развертывать свои боевые порядки. 152-я стрелковая дивизия заняла рубеж Касили, Буда, Куприно, станция Катынь, Горохове, что северо-западнее Смоленска. Прибывавшие из Иркутска части 46-й стрелковой дивизии также сосредоточивались северо-западнее Смоленска.

В качестве поддержки и усиления стрелковых частей мы располагали четырьмя полками армейской артиллерии. Кроме того, у нас оставался мотострелковый полк 57-й танковой дивизии, которая, как, вероятно, помнит читатель, была передана в оперативное подчинение 20-й армии. Полк имел до полутора десятков танков, примерно половина из них — новые машины Т-34.

3 июля, то есть на второй день после прибытия нашего эшелона под Смоленск, по радио выступил Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. Я вызвал редактора армейской газеты «Боевая тревога» батальонного комиссара Б. П. Павлова.

— Необходимо, Борис Потапович, принять все меры, чтобы завтра речь товарища Сталина была опубликована.

Павлов немного помолчал, потом твердо ответил:

— Хорошо. Будет сделано.

Зная, что задача эта не простая — о телетайпе в ту пору и разговора не было, да и радиопередачи как следует еще не наладились, — я поинтересовался, каким образом думает он выполнить свое обещание.

— Кого-нибудь из сотрудников пошлю в Смоленск, чтобы раздобыть текст речи там. Или нет, лучше съезжу сам, — сказал Борис Потапович.

Слово свое Павлов сдержал. На следующее утро передо мной лежал свежий номер «Боевой тревоги» с выступлением Сталина. Для нас, политработников, это был документ огромной важности… Сначала не в силах побороть нетерпение, я прочитал его очень торопливо, затем уже основательно, вдумываясь в каждую фразу: «Над нашей Родиной нависла серьезная опасность… В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку… Дело идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР…»

Смерть, смерть, смерть… — вот что нес германский фашизм. Он грозил отнять землю, на которой мы родились и жили, отравить воздух, которым мы дышали. Это — страшнее чумы. Спасение было в одном — остановить гитлеровские полчища, повернуть их вспять. В выступлении Сталина четко и ясно говорилось об этом.

Взяв свежие номера газеты, мы, политработники, разъехались в войска. Один — к артиллеристам, другой — к минометчикам, сам я — в 152-ю стрелковую дивизию. Всюду, где позволяла обстановка, были проведены митинги. Их цель сводилась к одному: как можно глубже, доходчивее разъяснить личному составу содержание выступления Председателя Государственного Комитета Обороны. Чтобы каждый воин до конца осознал смертельную угрозу, чтобы каждый проникся чувством личной ответственности за судьбы своей социалистической Отчизны, люто возненавидел ее врагов — немецко-фашистских захватчиков.

Для нас то была партполитработа в новых, боевых условиях, когда жизнь 16-й целиком перешла на военные рельсы. Как же конкретно она организовывалась, с какими трудностями мы столкнулись, налаживая ее в частях и соединениях армии? Или, быть может, обошлось без трудностей? Нет, они встречались едва ли не на каждом шагу. Ведь, говоря откровенно, мы даже не знали толком, с чего лучше начать. Многое из старого, хорошо зарекомендовавшего себя в мирное время — лекции, доклады, диспуты, тематические, вечера — не годилось. Какие там диспуты, какие вечера, если враг наседает со всех сторон: слева и справа ведут огонь его автоматчики и пулеметчики, сзади — артиллеристы, а сверху сыплет бомбы авиация? Пришлось на первых порах ограничиваться боевыми лозунгами, призывами: за Родину, за партию! Правда, уже к началу второй недели войны кое-чему научились. В частности, вошли в практику задания политработникам на день. Сегодня, скажем, им рекомендовалось, воспользовавшись благоприятным моментом, провести с бойцами беседу: умей применяться к местности, завтра — знай противника, послезавтра — веди огонь наверняка.

Прошло еще немного времени — и мы стали проводить накоротке делегатские собрания, затем приспособились читать — тоже, естественно, сжато — лекции, доклады. В общем, партполитработа в войсках набирала силу, крепла. Вскоре шире начали использовать и печатную пропаганду. Так, в номере за 6 июля «Боевая тревога» поместили передовую статью-призыв «Стоять за Советскую Родину насмерть!» На страницах газеты были опубликованы материалы о подвиге капитана Гастелло, о воинах части Слепцова, которые уничтожили тридцать вражеских танков и двенадцать дальнобойных орудий, об эскадрилье майора Каськова, нанесшей мощный бомбовый удар по скоплению гитлеровских войск, а также подборка заметок под общим заголовком: «Стремись расправиться с врагом огнем, гранатой и штыком…»