Трудные дни сорок первого

«Мужество и стойкость проявляют бойцы и командиры 57-й танковой дивизии. Обороняясь в районе села Мартыхино, танкисты 115-го танкового полка уничтожили 6 танков противника, захватили один сродный танк вместе с офицером»[9].

14 июля:

«Артиллеристы 57-го гаубичного артполка, поддерживая наступление пехоты, нанесли противнику большой урон. Лейтенант Митрохин огнем своих орудии уничтожил 4 танка противника»[10].

Но все же случалось и так, что при подходе вражеских стальных громад к нашим позициям у некоторых бойцов не выдерживали нервы. Нужно было помочь красноармейцам преодолеть эту робость, научить их поражать танки противника.

По приказу генерала Лукина в тылу армии оборудовали полигон, или, как мы говорили, учебный городок. Конечно, был он весьма примитивен, сделан на скорую руку, ибо войска постоянно передвигались — до капитального ли тут строительства! Однако мы были довольны и таким город-ком. Сначала здесь воины, отличившиеся в метании гранат и бутылок с горючей смесью по вражеским машинам в бою, показывали свое умение необстрелянным товарищам на макетах и подбитых танках противника. Затем отрыли окопы полного профиля и решили обкатать в них людей танками.

На полигон прислал командарм. Подошел к строю подразделения:

— Кто смелый — в окон под танк!

Людей охватило замешательство. Кто-то сказал:

— Лучше прикажите, товарищ генерал!

— Приказать? — с ноткой укора переспросил Лукин. — Ну и ну! Если б я считал это необходимым, то так бы и сделал. Но в данном случае рассчитывал на добровольцев. Приказывать не буду.

Командующий спрыгнул в окоп, за ним следом три или четыре пехотинца, но генерал выпроводил их:

— В строй, смотреть! — В повернулся к командиру танка: — Вперед, на меня!

Тот опешил, а Лукин рассердился:

— Разве вы не слышали? Вперед, на меня!

Танк, взревя мотором и лязгая гусеницами, устремился на окоп, где укрылся командарм. Право, при виде этой картины у меня заныло сердце. Но вот машина перевалила через окоп. В нем тотчас поднялся генерал и метнул бутылку. Она ударилась о броню, брызнули осколки стекла. Командир танка приказал механику-водителю остановить машину и наполовину высунулся из башни — бледный, растерянный. Мне показалось, что и Лукин будто изменился в лице. Но, вероятно, только показалось, поскольку он тут же, усмехнувшись, задорно крикнул:

— Ну что, танкист, взял? Кабы не пустая бутылка, гореть бы тебе синим пламенем! Давай-ка еще раз, только не проскакивай, а поутюжь!

Атака повторилась. Танк крутнулся над окопом и лишь только миновал его, вдогонку снова полетела бутылка.

— Как раз в моторную группу угодил! — радостно сказал Лукин. — Опять победа за мной, танкист!

Он выбрался из окопа, отряхнулся и обратился к стоявшим в строю воинам:

— Так что, орлы? Не так страшен черт, как его малюют?

А пехотинцы завороженно смотрели на своего командарма. Наглядно он показал, что нечего бояться танков, их можно уничтожать даже бутылками с горючкой!

Молчание нарушил пожилой старшина. Ответил за всех:

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, не так страшен! Теперь разрешите нам в окоп?

— Давайте. А мы с комиссаром посмотрим.

Вот так начиналось излечение от танкобоязни. Рота за ротой выходили на полигон, где их обкатывали танками. Разумеется, каждому бойцу было известно — об этом позаботились агитаторы и политработники, армейская и дивизионные газеты, — что первым в окоп, под танк, пошел сам командарм. А это ли не пример для подражания! И все же сперва необстрелянные бойцы с опаской смотрели на такого рода занятия. Да и у кого не дрогнет сердце при виде стальной махины, которая с ревом и лязгом мчится на тебя?! Но все обходилось благополучно, пехотинцы все увереннее метали болванки гранат и бутылки, добиваясь высокой меткости. И уже сами просили экипажи машин:

— А ну, ребята, давайте-ка еще разок! Проутюжьте!

Мы стали создавать группы истребителей танков. Не по приказу, а только из добровольцев, среди которых было много политработников, что в общем-то вполне естественно и закономерно. Ведь парторги, политруки, комиссары, как видел выше читатель, никогда и нигде, ни при каких обстоятельствах не оставались в стороне от насущных задач. Они постоянно прививали сослуживцам морально-психологические качества, необходимые для успешного ведения боевых действий, зная, что их главное оружие — слово, проникнутое ленинской коммунистической идейностью. Но это слово, о чем тоже всегда помнили, могло стать действительно оружием лишь в том случае, если оно подкреплялось личным примером. Поэтому политработники, умело используя в повседневной деятельности различные формы и методы, стремились непосредственно влиять на людей и своими поступками, всем своим поведением. А раз так, то неизменно находились там, где труднее, где они были нужнее.