Трудные дни сорок первого

За битвой под древним русским городом с затаенным дыханием следила вся страна. Совинформбюро изо дня в день сообщало об ожесточенности этого сражения, в котором были разгромлены несколько дивизий врага. Одну из них, 137-ю пехотную, разбила наша 152-я стрелковая дивизия под командованием полковника П. Н. Чернышева. На поле боя враг оставил сотни трупов солдат и офицеров, значительное количество гитлеровцев было взято в плен. Однако фашистское командование по-прежнему не считалось со всевозрастающими потерями. Стремясь окружить смоленскую группировку войск Западною фронта, оно стало продвигать 3-ю и 2-ю танковые трудны все дальше на восток — на Духовщину, Ярцево и Ельню.

У меня хранится рукопись М. Ф. Лукина, в которой, рассказывая о сражении за Смоленск, Михаил Федорович пишет: «Командарм 20-й Курочкин и я, а также члены Военных советов наших армий встретились (эта встреча произошла в Жуково. — К. С.), чтобы решить, что делать дальше. Мы знали, что против нас действуют новые силы, подошедшие с запада, и противник будет сжимать кольцо окружения… Но даже в такое, очень тяжелое, время для армий ни один из нас не произнес: «Надо отступать и прорываться на восток». Мы сказали: «Будем продолжать драться за Смоленск».

И войска дрались. Храбро, самоотверженно, не отдавая без боя ни одной улицы, ни одного дома. Верно, после 22 июля противник потеснил наши части на северной окраине города. Но и тогда воины 16-й не ушли из него, стойко обороняли завод имени М. И. Калинина и другие объекты, а затем полностью выбили гитлеровцев из всей северной части Смоленска. Нет, не удалось фашистам с ходу взять город, его защитники стояли насмерть.

3

27 июля — в тот же день, когда. нам звонил маршал Тимошенко и спрашивал, в чьих руках находится Смоленск, — гитлеровцы овладели переправами в районе Кардымова, Ярцева и замкнули кольцо вокруг 16-й и 20-й армий. Снабжение шло только по воздуху. Самолеты доставляли боеприпасы и продовольствие, но спасти положение это уже не могло. 29 июля по приказу командования Западного фронта наши войска оставили Смоленск и начали отход к переправам у Соловьева и Радчина. Уходили они из города с душевной болью. Я видел, как плакали бойцы добровольческих, батальонов и наших дивизий, как, прощаясь, брали с собой горсти смоленской земли, начиненной осколками от бомб, снарядов, мин и политой кровью ее защитников.

Мы знали, что окружение произошло, но не дрогнули, не пали духом. Паники в войсках не было.

— А это для нас в настоящий момент ценнее иной победы, — убежденно проговорил Лукин, окидывая прощальным взглядом оставшийся позади Смоленск.

— Совершенно верно, — согласился Лобачев. И, обменявшись с командармом еще двумя-тремя фразами, распорядился: — Примите, Константин Леонтьевич, меры к тому, чтобы политработники незамедлительно довели до каждого бойца содержание радиограмм командования фронта.

Радиограмм было несколько. Одна из них разъясняла, что окруженные части и подразделения должны сохранять свою боеспособность и впредь поступать строго по уставам Красной Армии. Другая призывала воинов к мужеству, стойкости, требовала повышенной активностью сковывать действия гитлеровцев. Кроме того, получили мы и радостную для всех нас радиограмму, в которой Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, члены Военного совета Западного фронта Н. А. Булганин и Д. А. Лестев сообщали, что на выручку окруженным опешат войска генерала К. К. Рокоссовского.

Политработники довели до всех воинов текст радиограмм. Это способствовало обеспечению высокой дисциплины в войсках, организованного их отхода.

По левую сторону шоссе Минск — Москва двигались соединения 16-й армии, по правую — 20-й. Отход прикрывался сильными арьергардами. Да, мы не просто выходили из окружения. Одна из упомянутых выше радиограмм требовала повышенной активностью сковывать действия противника. Эту задачу войска выполнили с честью. В 16-ю и 20-ю армии входило, если считать по численному составу, наличию артиллерии и другой боевой техники, менее четырех дивизий. А враг бросил против нас двенадцать полнокровных кадровых дивизий, среди которых было пять танковых и моторизованных. Казалось бы, о каком противоборстве могла идти речь? Между тем бои не прекращались пи днем ни ночью. Авангардные части прокладывали дорогу, арьергардные же сдерживали гитлеровцев и сами переходили в контратаки. Если фашистские автоматчики просачивались, их уничтожали отряды бокового охранения. Налетали самолеты — бойцы встречали их залповым огнем.