Трудные годы советской биологии

Откровенно говоря, понять Майского можно. Авторы «новой клеточной теории» утратили всякое чувство меры. В Сборнике трудов конференции Государственного казахского педагогического института, вышедшего в Алма-Ате в 1962 г., О. П. Лепешинская и В. Г. Крюков опубликовали 4 статьи. В одной из них, озаглавленной «Крахмальные зерна как возможный источник новообразования клеток эпидермиса в изолированной семядоле фасоли», авторы пишут:«Особенно интенсивный переход крахмальных зерен в клетки наблюдался в местах возникновения каллюсов[13]…» (с. 139). В это время отвечать за подобную дикость, исходящую из руководимого им Института экспериментальной биологии АМН СССР и за причиняемый этим огромный вред, было уже опасно. Ведь чушь, проповедуемая столичными академическими учеными, на местах многими принималась всерьез. В том же сборнике находим статьи сотрудников Казахского педагогического института: З. А. Мукашев и Н. И. Суворов (кафедра философии и кафедра ботаники) «Философские вопросы новой клеточной теории»; В. И. Комарова и Н. И. Суворов (кафедра ботаники) «Преподавание новой клеточной теории в педагогическом институте».

Так со смертью О. Б. Лепешинской в 1963 г. был уничтожен основной очаг, распространявший по всей стране абсурдные идеи «новой клеточной теории» и вытекавшие из них бессмысленные практические рекомендации. Однако потребовалось еще немало времени и сил, чтобы ликвидировать все последствия многолетней вредоносной деятельности Ольги Борисовны Лепешинской. Эпопея Лепешинской иллюстрирует мысль, которую я высказал в последней своей могографии 1985 г. («Реактивность клеток и белки»):

«Научные идеи не могут не стареть, не стареют лишь лженаучные — они гибнут, минуя фазу старения»[14].

Закат Лысенко

В предыдущих разделах записок было рассказано о том, как удалось избавиться от шарлатанства Бошьяна, на короткий срок вынырнувшего на поверхность лысенковской мути. Больше времени и усилий потребовало очищение биологии от «новой клеточной теории» Лепешинской, ставшей интегральной частью мичуринской биологии.

Монополия в физиологии К. М. Быкова (путь к которой проторила августовская сессия ВАСХНИЛ 1948 г., учрежденная совместной сессией АН СССР и АМН СССР в 1950 г.) и деятельность созданного тогда же инквизиторского «Научного совета по проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова» были сурово осуждены VIII Всесоюзным съездом физиологов в августе 1955 г. в Киеве. Вскоре «павловский совет» был ликвидирован. Затем последовал ряд мер, направленных к нормализации положения в физиологии. Из них наиболее существенной была организация в марте 1956 г. в Ленинграде Института эволюционной физиологии во главе с академиком Л. А. Орбели, который несколько лет был главным объектом травли со стороны Быкова и его приспешников.

Значительно более трудной была борьба с самой лысенковщиной. Она растянулась на многие годы, поглотила массу сил, отвлекла истинных ученых, наделенных гражданской совестью, от созидательного научного труда. Задачей борьбы была ликвидация диктата Лысенко, изгнание из исследовательской и учебной сфер псевдомичуринской лженауки, очистка учреждений, ведающих наукой, от ставленников Лысенко и выведение биологии на путь нормального развития. Предстояла коренная «перестройка» в пределах одной науки. Ее масштаб несоизмерим с перестройкой всех сторон жизни страны, происходящей в наши дни.

Перестройка биологии в 50-70-е годы шла снизу и должна была преодолевать в первую очередь сопротивление высоких руководящих инстанций, теперешняя же перестройка страны, начатая сверху, проводится по инициативе самых высоких инстанций и часто натыкается на сопротивление снизу. Несмотря на такие существенные различия, изучение борьбы на биологическом фронте выявляет черты, которые могут быть полезны для понимания того, что происходит в стране в настоящее время. Наличие сходных элементов в столь разных процессах предопределено в основном человеческой природой, представленной во все времена многообразием типов — от людей, способных на самопожертвование ради правого дела, до готовых пожертвовать любым общим делом ради собственного блага, от отважных до панически трусливых.

Борьба с лысенковщиной, начавшаяся с середины 30-х годов, шла непрерывно, но формы ее менялись в зависимости от обстановки. На первых этапах шла открытая борьба на различных научных собраниях и в печати. Она уже тогда требовала от биологов мужества и готовности к жертвам, так как партийное и советское руководство стояло на защите набиравшей силу мичуринской биологии, а сами лысенковцы на научную критику нередко отвечали политическими доносами, что во многих случаях приводило к арестам и физическому уничтожению