Трудные леди школы Бауман

Все готово. Можно звонить. Она решила так, наконец, и успокоилась. Марго поставила себе срок – три дня. В этот срок она и должна уложиться. Только бы эта глупая овца не напутала, вовремя письмо по почте отправила. Сколько сейчас по городу письма идут? Должна уже сегодня Софья Гурская получить конверт, в котором вся ее биография в красках на трех тетрадных листках описана. Жаль, конечно, если муж дома в это время окажется. Только думается ей, что Софья без труда сделает так, чтобы письмецо к нему не попало. Только нужно ее предупредить о том, что оно к ней будет доставлено в ближайшее время. Караулить почтальона будет Софья Александровна. У окошечка.

Марго набрала на мобильном номер телефона в квартире Гурских. Свой номер она предусмотрительно заблокировала для определения.

«Странно, какая-то переадресация. Хотя они могут быть на даче, тогда все звонки отправляются на мобильный. Ну, да мне без разницы! Только бы ответила! Где-то она должна быть!» – после продолжительного молчания из трубки раздалась фраза: «Данный номер не существует».

– Что за хрень! Как это не существует? Если звонки куда-то отправляются с домашнего телефона, они должны кем-то приниматься? – попробовала она рассуждать логически, вновь набирая телефон квартиры Гурских. И опять щелчок, гудки другого тона и «…не существует».

Марго не хотелось думать о плохом. А думалось. Опять какая-то невидимая рука остановила ее попытку заработать денег. Опять срывалось дело, которое могло помочь закрыть долги и дать возможность еще и пожить в свое удовольствие. «Я немного подожду, кофейку глотну со сладеньким, а потом еще раз наберу», – решила она, успокаивая сама себя.

…Деньги Марго заняла под проценты, да еще и у человека, которого ей рекомендовал Каша. Когда-то она, Марго, была его любовницей. Хотя какой из него тогда был любовник! Прыщавый малец, тощий и голодный. Он по мелочам тырил из машин вещи и снимал с лобового стекла щетки. Сунулся он и к Кресту[8] в его новенькую «БМВ». То ли не знал, кто такой Крест, то ли совсем одурел от голода! Поймала его она, Марго, в тот момент, когда тот почти справился с водительской дверцей автомобиля. Через пару минут из магазина, где они остановились, должен был выйти Крест, и Марго вдруг пожалела парнишку. Незаметно приблизившись к нему сзади, шепнула ему «беги» и сунула в руку купюру, завалявшуюся в кармане плаща. На этом бы все, но мальчишка ее потом нашел. Каша, тогда он еще назывался Максимом Кашиным, подкараулил ее у подъезда дома, подошел неспешно и протянул деньги. «У женщин не беру», – отрезал презрительно и попытался уйти. Но она не отпустила. Понравился он ей, сила чувствовалась…

Максим согласился на ужин. Дома у нее ничего, кроме пачки макарон и банки сардин, не было, она обычно обедала в ресторанах и завтракала в кафе. Крест, содержавший ее, скорее, по привычке (недолгая любовь давно прошла), был щедр и в расходах не ограничивал. Максим съел первую порцию макарон с рыбой, а вторую – с томатной пастой. И выпил пол-литра сладкого чая. Она смотрела на то, как он ест, и ей пришла в голову крамольная мысль: а он будет так же жаден и в постели. Она уже поняла, что он не так молод, как выглядит из-за субтильного телосложения. «Пожалуй, совершеннолетие уже справил», – решила она, снимая перед ним халатик нарочито медленно. Он все понял правильно.

Она попросила за него Креста. Тот даже не стал смотреть Кашу, бросил небрежно заму «пристрой куда-нибудь» и забыл о нем. И стал Каша пасти девочек на трассе. Сутенер не сутенер, так, для порядка. А через пару лет занимался девочками на квартире, считая себя кем-то вроде управляющего борделем. И наркотой приторговывал. После ухода Креста от дел работать стал самостоятельно. Марго не забывал, спонсируя ее после развода с мужем по мелочи, но часто.

На этот раз деньги Марго понадобились срочно и большие. Хозяйка квартиры, которую она снимала, решилась на продажу. Квартирка была дрянь, но просила она немного, и Марго понимала, что это шанс поиметь свой угол. Десять тысяч долларов, недостающие для покупки, она попросила у Каши, но тот отослал ее к этому человеку. И срок возврата неумолимо подступал.