Трудный день

В зале оживились. Эти земные мечтатели знали, что такое теория и что такое практика. В жизни не раз видели, как способные теоретики оказывались беспомощными при попытке практически решить что-либо.

Нет, Цандер нисколько не преуменьшал трудностей. Межпланетный полет требует решения сложных научно-технических проблем. Одна из них — защита корпуса корабля от теплового воздействия при движении с большими скоростями в земной атмосфере. Другая — питание аэронавта. Третья — создание условий для жизни человека в ракете. Четвертая… Пятая…

Фридрих Артурович заканчивал доклад:

— Астрономия больше, чем другие науки, призывает человечество к единению для более долгой и счастливой жизни.

Одна из последних фраз прозвучала убеждением, которому он отдает всю жизнь:

— Человечество из своего детского гнездышка вылетит в большой мир. Вперед, на Марс!..

Если бы Владимир Ильич мог приехать сюда, он наверняка вспомнил бы Уэллса и пожалел бы, что его здесь нет. Впрочем, Уэллс не поверил бы Цандеру, как не поверил ему, Ленину. Ведь Цандер и он — единомышленники.

26. ФРИДРИХ ЦАНДЕР

Впоследствии Фридрих Артурович признавался, что в эту ночь он не мог сомкнуть глаз. Всю ночь шагал он по своей комнатушке, не замечая ее тесноты. Нечто несравнимо большее, чем прилив сил и вдохновения, раздвинуло эти стены, и, возбужденный, он шагал по комнате, как по вселенной, ступая ногами в старых заплатанных ботинках по малым и большим планетам, по звездам, в миллионы и миллионы раз больше Солнца, по мирам, системам, неведомым галактикам, которым даже не могли дать названий, потому что никто не знал об их существовании.

Старые ботинки — как чуни, как разношенные шлепанцы: их не чувствуешь… Фридрих Артурович шагал легко. Промелькнул второй, третий, четвертый час…

С детства в темные и долгие зимние вечера любил он стоять у окна и смотреть на звезды… Отец, увлекавшийся естествознанием, врач по профессии, рассказывал своим детям о звездах и планетах, о том, что на них, возможно, обитают животные причудливой формы, диковинные и необычайные… «Вот бы долететь туда!» Но однажды маленькому Фридриху сказали, что пока на планеты полететь нельзя, и он заплакал.

Когда в 1908 году Фридрих Артурович приобрел астрономическую трубу с увеличением от 60 до 300 раз, загадочный и манивший его мир планет и бесконечного, не поддававшегося представлению пространства вдруг приблизился. Но он был еще очень далеко. Однако существовал Циолковский и его статья «Исследование мировых пространств реактивными приборами» … Мысли мудреца…

Прошел и пятый час…

Шагая по комнате, Фридрих Артурович как-то осторожно, словно боясь вспугнуть всплывавший в сознании дорогой образ, иногда вспоминал Ленина. Цандеру сказали, что он может приехать на конференцию.

И вот во время перерыва после доклада Владимир Ильич подходит к нему… Конечно, это невероятно… Но если бы приехал…

Ленин подходит к нему, представляется и спрашивает строго:

«А почему, собственно, Марс? Полет на Марс… Расчеты, выкладки применительно к Марсу…»

Он ответит:

«Может, это несерьезно, Владимир Ильич, но это мечта детства. Марс — наш ближайший сосед…»

Но Ленину, кажется, этого мало. И тогда он, Цандер, приведет еще один немаловажный аргумент:

«К тому же, Владимир Ильич, Марс — красная звезда! А красная звездочка — как бы символ нашей страны и нашей армии».

Ленин улыбнется: вот это, мол, другое дело!

И еще Ленин непременно спросит:

«Фридрих Артурович, первые полеты, очевидно, будут связаны с риском для жизни?»

«Да, Владимир Ильич, риск есть…»

Ленин взглянет на него, оценивая, и задаст самый главный вопрос:

«А вы первым полетите?»

«Иначе и не мыслю, Владимир Ильич!»

…За окном уже рассвет. Люди спешат на работу…

В комнате холодно. Фридрих Артурович останавливается: нужно немедленно заняться изысканием топлива, хотя бы двух-трех поленьев, хорошо бы сухих и березовых… Осина не греет…

27. ВСЕГДА НА ОГОНЕК

Поздно вечером, управившись с делами, как и в тот летний день, Владимир Ильич разогрел чай и сел за стол. За окном не шумел дождь, не стучал по крыше, не качали тяжелыми ветвями деревья. Зима! На стеклах — толстый иней почти до самого верха; холодок от окна…

Владимир Ильич вспомнил, как он ехал на VIII съезд Советов, с каким трудом пробиралась машина среди сугробов от Троицких ворот до Большого театра, вспомнил, как сидел в президиуме съезда.

Кржижановский делал доклад о плане электрификации России…

Москва несла жертву: она осталась почти без света. Электроэнергия нужна была, чтобы осветить карту электрификации России, сооруженную на сцене Большого театра, в котором заседал съезд.