Трудный поединок

Вместе с заявлением Валериан Ипатьевич представил фотографии жены (он напечатал их в количестве 50 штук), чтобы помочь в розыске.

В деле было много всевозможных запросов, телеграмм. Но Амирова как в воду канула.

Георгий Робертович внимательно ознакомился с фотографиями Нины Амировой. На одной она была снята в фас, на другой вполуоборот, на третьей – в рост, в легком летнем платье, на четвертой – в пальто, с меховой муфтой, в которую она засунула обе руки. Сходство с сестрой было несомненно, только у Нины более тонкие черты, волосы слегка вились. Она выглядела привлекательнее Тамары. Впрочем, Кулагина в разговоре и не скрывала, что сестра куда красивее се.

Почти на всех снимках Амирова улыбалась. Как-то открыто, по-детски, чуть приоткрыв красиво очерченный рот, обнажив белые ровные зубы. И вообще, от всего ее облика на фотографиях веяло бесхитростностью, простотой. Впрочем, Гольст уже научился не особенно доверять внешности. Перед ним сиживали девушки с ангельскими личиками, уличенные в кражах, а иные подозреваемые с мрачными физиономиями, которые, если подходить к ним с точки зрения итальянского психиатра и криминалиста Ломброзо, должны были быть склонны к уголовным преступлениям, оказывались честными людьми.

Насторожило Георгия Робертовича то, что, судя по заявлению Дунайского, его жена, уходя, прихватила с собой деньги и ценности. Даже золотые часы мужа. Строить какие-то определенные версии на основании данных, имевшихся в розыскном деле, было еще рано. Хотя можно было выдвинуть кое-какие общие предположения.

Первое – Амирова действительно покинула Дунайского с кем-нибудь из поклонников, на которых намекал Валериан Ипатьевич, и тщательно скрывает свое местопребывание, чтобы муж не нагрянул и не закатил сцены или не натворил каких-нибудь глупостей.

Второе – Амировой нет в живых. Убийство тут или несчастный случай, пока остается только гадать. Главного – трупа Нины – нет. В этом случае для любого даже мало-мальски искушенного следователя становится очевидно: дело из тех, раскрытие которых сопряжено с невероятными трудностями. Можно строить сколько угодно и какие угодно версии и предположения, почва для этого самая благоприятная. А отработка слишком многих версий – это тяжкий и зачастую малопродуктивный труд.

Георгий Робертович снова набрал номер телефона МУРа, а точнее – Тыльнера. И задал ему вопрос:

– Георгий Федорович, вот тут, в розыскном деле об исчезновении Амировой Дунайский указывает, что жена его пропала двенадцатого июля. Так он что, почти полтора месяца до подачи заявления никому ни слова не сказал об этом?

– А кому приятно признаваться, что увели жену? – ответил Тыльнер.– Мужик он самолюбивый. Видать, стыдно было. Может быть, ждал. Думал, вернется, в ножки кинется…

– Но все-таки подал заявление,– заметил Гольст.

– Так ведь сами говорите – прошло полтора месяца. Значит, верх над стыдом и гордостью взяла тревога…

Пообещав заехать в МУР, Гольст сумел вырваться на Петровку, 38, только во второй половине дня. Ему хотелось самому ознакомиться с картотекой о различных происшествиях, зарегистрированных органами московской милиции за период, прошедший со времени исчезновения Амировой. Особое внимание Гольст уделил сообщениям и актам о никем не опознанных трупах.

Конечно, Георгий Робертович понимал: работники угрозыска, занимавшиеся поисками Нины Амировой, прочесали картотеку вдоль и поперек. И наверняка предъявляли трупы для опознания Дунайскому. Но все-таки Гольст решил проверить сам.

За этим невеселым занятием он просидел часа три. И уже перед самым уходом следователь наткнулся на одно оперативное сообщение, которое его буквально ошарашило.

Может быть, это было какое-то шестое чувство, присущее следователям, а может быть, выработанная годами привычка сопоставлять факты и даты.

13 июля 1936 года вблизи платформы Яуза Северной железной дороги на шестом километре от Москвы был обнаружен сверток с частями расчлененного трупа женщины. Страшная находка содержала грудную клетку с двумя легкими, сердцем и селезенкой.

13 июля!

В голове Георгия Робертовича тут же всплыла другая дата – 12 июля. В этот день, согласно заявлению Дунайского, пропала Амирова. Неужели она?

Гольст продолжал исследовать картотеку. И снова его заинтересовало сообщение. Опять от 13 июля! В лесу около Болшевской коммуны (все та же Северная железная дорога) найдена еще одна часть женского трупа – нижняя половина живота и таз. Она была завернута в простыню с вышитой буквой «Н».

Две такие важные находки в один день!

Но это было еще не все.

25 июля в болоте в Лосиноостровском лесу (между Яузой и Болшевом) найден скальпированный женский череп, шейные позвонки, две ступни, две плечевые кости, две кисти рук с двумя отрубленными пальцами, на которых обычно носят кольца.

И наконец последняя находка – два куска человеческой кожи, снятой с бедер. Она обнаружена неподалеку от первой, на том же шестом километре Северной железной дороги, в Богородском лесу.

Дата обнаружения – 28 августа, то есть за день до того, как Дунайский подал заявление в МУР об исчезновении жены.