Трудный ребенок

Мирослав немного помедлил, а потом выпустил меня из объятий. Страх тут же вернулся, холод тоже, и я сжалась, подтянув колени к подбородку. Краем глаза увидела, как Мир подхватил Бена, перекинул через плечо и вынес из комнаты. Дверь за ним закрылась, и мы с Владом остались наедине.

Напряжение сгустилось, заполонило комнату и стало невыносимым. Стук моего сердца, казалось, был слышен в долине. Я сидела на кровати, боясь пошевелиться, произнести хоть слово или отвести взгляд.

Чертов страх! Ненавижу. Именно из-за собственного страха я оказалась в такой унизительной ситуации. А ведь раньше могла убить охотника за секунду. Да Бен даже пикнуть не успел бы!

Что произошло со мной за эти полгода? Неужели смерть Тана сделала меня слабой и беззащитной? Как раньше... Нет, я никогда не стану такой больше! Ни за что.

Я громко выдохнула и поджала колени еще сильнее.

– Тебе понравилось? – вкрадчиво спросил Влад, и я с недоумением посмотрела на него. Дрожь все никак не унималась, меня колотило так, что даже кровать скрипела.

– Что?

– Понравилось, спрашиваю, делать это с охотником?

– Ты в своем уме?

– Нужно было дать ему проучить тебя, как следует. Но я не мог позволить ему убить тебя – должен сделать это сам.

От этих слов мне стало совсем плохо. Горло полыхнуло обидой, глаза наполнились слезами, я уткнулась носом в колени и разревелась. Не помню, когда в последний раз так плакала. Рыдания были такими сильными, что болели ребра и живот. Саднила щека, по которой заехал Бен, и висок. Не хватало еще синяка. Вот позорище!

Кровать продавилась, Влад сел рядом, бесцеремонно посадил меня на колени и прижал к себе. Как ребенка. Я разрыдалась еще сильнее – теперь уже громко, не сдерживаясь. Обняла его за шею и зажмурилась. Хотелось представить, что ничего не было, что это только приснилось мне.

И в то же время я поняла, что впервые за последние несколько месяцев по-настоящему счастлива. В груди – на месте привычного подвального холода – разлилось тепло. Жар разгорался сильнее, поднимаясь к горлу, и спускаясь к животу. Раздраженная щупальцами охотника жила звенела, напрягалась и ныла.

Влад молчал и обнимал меня. Не ругал, не жалел. Просто обнимал. И мне стало так хорошо, что я размякла, прижалась щекой к его ключице и ревела. А со слезами выходили страх и отчаяние.

Постепенно слезы закончились, я всхлипывала все реже и просто сидела, боясь разрушить внезапную гармонию и прогнать тепло из груди.

Он спас меня. Снова. Как же приятно это осознавать! Хватит уже врать себе, Полина. От этого одни разочарования. Наверное, Влад был прав тогда – никакого проклятия не было. Мне просто было удобно прикрывать им неугодные эмоции.

Я еще крепче обняла его и прошептала в самое ухо:

– Спасибо!

Влад отстранил меня, крепко сжал плечи и проникновенно сказал:

– Если ты еще раз так поступишь и выживешь, я лично тебя выпорю – неделю сесть не сможешь! Поняла?

Я машинально кивнула. Спорить не хотелось, да и сейчас чревато было. Пусть ругается. Главное, что он здесь, со мной, и больше никакие охотники не пытаются стянуть с меня штаны.

Но Влад больше не ругался. Смотрел как-то странно, пристально, и от этого взгляда тепло в груди превратилось в пожар – дикий, неукротимый.

Его пальцы скользнули к моей щеке и убрали волосы с лица.

– Больно?

Я помотала головой.

Больно? Да я вообще себя с трудом ощущаю. А в голове совсем другие мысли... Или их нет совсем?

Влад поцеловал меня в висок, и с моих губ сорвался непроизвольный стон.

– Как же ты меня бесишь! – прошептал он совершенно беззлобно.

Я закрыла глаза и запустила пальцы ему в волосы.

К черту! Устала. Идет война, я могу умереть и не ощутить больше счастья.

Нашла его губы – горячие, требовательные.

Забыть обо всем, просто наслаждаться. Никуда не выходить. Остаться здесь, забаррикадировать дверь и никого не впускать.

Я снова ощутила спиной упругий матрас и вздрогнула – на этот раз не от страха. От предвкушения.

Как долго я врала себе, что не хочу его? Врать себе – неблагодарное дело...

Разорванная туника полетела на пол, туда же отправились злосчастные джинсы и остальная одежда.

А за окном продолжал жить мир. Реальный, беспощадный, опасный. С охотниками, загадками, ловушками. Там остались рамки, разделяющие нас навсегда. Ложь и предательство. Венчание с другой. Отношения с другим. Страхи.

В той комнате и в тот момент ничего этого не существовало для меня.

Только я и только Влад.

Мы.

Впервые вместе без проклятия. Без дурманящей, приторно-сладкой патоки безысходности. Освобожденные от липких пут навязанных чувств, и обнажившие свои собственные – глубокие, неконтролируемые. Окрыляющие.

Комната, пропитанная страхом, постепенно наполнялась наслаждением.

И я поняла, что не проклятие вождя и пророчицы влияло на нас всегда. Если это и было проклятие, то какое-то другое, и я совершенно не представляла, как его разрушить.

Глава 26. Последствия

Дыхание все никак не хотело восстанавливаться. Сердце колотилось, как сумасшедшее – на миг мне и правда показалось, что оно сейчас выскочит из груди.