Трудный ребенок

– Полина, Первозданные не помогают хищным. Никогда. Я в прошлый раз получил вполне определенный намек от Альрика. Если он выдаст меня остальным... – Он замялся. – То, что мы общаемся...

– Я поняла. У тебя есть машина? Можешь меня кое-куда подкинуть?

– Куда ты собралась? – насторожился охотник.

– Я сделаю все, чтобы вернуть Киру. И даже больше.

Мы остановились у того самого дома. Не было ничего: ни опасений, ни сомнений. Только дикая вера – если кто и может помочь, так это Тан. В конце концов, он воскресил атли и древнего. Ему тысяча лет – наверняка он знает массу поисковых заклинаний.

Я готова была обещать что угодно.

Врать Владу? Да пожалуйста! Хоть десять тысяч раз.

Все зависит от того, что на кону. Всегда. Когда последняя надежда уходит, терять уже нечего...

Я вышла из машины, почти бегом добралась до двери, рванула на себя...

Сверху с фрамуги на голову посыпалась пыль. Прохудившийся пол уныло отсвечивал стеклами разбитых бутылок. Испугавшись скрипа ржавых петель, юркнула в угол серая крыса...

Я ступила внутрь, словно так дом должен был преобразиться, превратиться в великолепный дворец, который я видела здесь в прошлый раз. Но ничего не поменялось – только затхлость и сырость заброшенного помещения. Ни намека на присутствие человека.

– Тан! – выкрикнула я в пустоту, и мне ответило гулкое эхо. Оно стихло, и уши заложило от тишины. – Чертов колдун, покажись... – прошептала, сжимая кулаки от бессилия.

Ответа не было.

Ярость поднялась волной, и я больше не могла сопротивляться. Жила завибрировала, кен потек к ладоням, готовый выплеснуться наружу. На миг почудилось, что мой мозг взорвется – таким сильным было напряжение.

А потом все схлынуло. Я словно погрузилась под воду, звуки стали глухими, перед глазами поплыло, а в ушах прозвучал четкий голос:

– Откройся!

Только одно слово – и заслонка, отделяющая меня от безумия, сломалась. Я упала на колени, прямо на пыльный пол. Уперлась руками в щербатые доски, склонила голову.

Столько злости – черная дымка, обволакивающая, пробирающаяся внутрь с каждым вдохом, с каждым движением, проникающая сквозь поры в коже, впитывающаяся в кровь. Злость смешалась с кеном, поселилась в жиле.

Больно. Мамочки, как больно!

– Они все виноваты, – шептал голос. – Они все...

– Убирайся! – прошипела я, царапая ногтями деревянный пол.

– Они все...

– Уходи!

Руки сами потянулись к животу, открылись.

Я боролась с собой. Буквально вымывала жилу от тьмы, тщательно, скрупулезно.

Наконец, голос затих. Я упала на голые доски, тяжело дыша. Пот градом стекал с лица, и я вытирала его горящими ладонями.

– Полина! – Андрей поднял меня, усадил на колени. Совсем как ребенка.

И я заплакала.

Понимая, что ничего не вышло, что все был напрасно. Тана нет, Первозданные не помогают хищной, а я только что...

Что?

Да этого просто не может быть! Тебе почудилось, Полина.

Охотник гладил меня по голове, и от его прикосновений больше не было никакого дискомфорта. Может, усталость, а может, последствия проникновения...

– Мне нужно домой, – всхлипнула я, высвободилась и встала.

– Я тебя отвезу.

Андрей помог мне дойти до машины, усадил на переднее сиденье. Внутри поселилась странная апатия, и впервые в жизни захотелось сдаться. Оставить все, как есть. Уснуть...

«Не смей! – приказала я себе мысленно. – Выход есть всегда!»

Выход есть. Ну конечно! Как же я не поняла это там – в доме? Ведь ответ всегда на виду.

Ничего не кончено. Именно теперь, когда все двери закрыты, передо мной открылась другая – совершенно неожиданная.

Мы ехали назад в полной тишине. Впереди на горизонте занимался рассвет. Серый воздух постепенно светлел, становился прозрачным, проявляя зелень пробегающих мимо деревьев. Ярко-желтое подсолнечное поле следило за восходом поднимающимися головками цветов.

Андрей никогда не лез в душу, не допытывался. И всегда был рядом в трудную минуту. Подумать только – охотник! В то время как человек, которому я вверила собственную жизнь, предавал не раз.

Как же все относительно. Ярлыки, которые мы вешаем на людей. Наша суть. Испытания.

Живот болел так, будто в него вонзили нож. Ладони покрылись волдырями. Но я не обращала внимания на боль. Хищные быстро восстанавливаются, а сольвейги – еще быстрее. И теперь я знаю, что делать.

Мы остановились перед воротами, и я отчетливо поняла: наш дом не крепость. Никогда ею не был.

– Спасибо, – прошептала охотнику, уткнувшись носом в горячую кожу плеча.

– Я же не помог.

– Ты был рядом. Это важно.

– Тогда пожалуйста. – Он приподнял мой подбородок. – Напрасно просить тебя не делать глупостей, но я все же попрошу.

Я равнодушно кивнула.

– Ты прав, напрасно.

– Что будешь делать?

Я открыла дверцу, вышла и бросила через плечо:

– У меня есть план.

План...

Сложно тот бред, что родился в моей голове, назвать даже идеей. Но больше у меня ничего не было.

Я буквально ввалилась в дом. Спать хотелось неимоверно – казалось, могу упасть на пол в гостиной и уснуть прямо тут. Нужно отдохнуть. Если я хочу вернуть дочь, нельзя изводиться отчаянием. Ничего не кончено – просто не может так быть! Нельзя терять надежду.

Я найду Киру.