Трудный возраст века

Когда-то различали эстрадную поэзию и поэзию для поэтов. Нулевые годы породили такое парадоксальное явление, как «эстрадная поэзия для поэтов». Это и «чемпионаты поэзии», и слэмы. Это была не только отчаянная имитация «побега из курятника», но и его репетиция – пока что почти без публики.

Собственно, какая публика нужна поэзии? Когда говорят, что поэзии не хватает массового читателя, обычно почему-то представляют комбайнеров или металлургов – словом, людей «из народа». Мы вольны презирать «плебс» или идеализировать «народ-богоносец», но беда современной поэзии вовсе не в этом: она утратила внимание элиты, интеллигенции, ближайших смежников по интеллектуальному цеху. Современные авторы, в том числе и те, которые пользуются авторитетом в поэтическом сообществе, редко интересуют историков, экономистов, журналистов. И даже далеко не все прозаики замечают нынешних поэтов.

В свое время журналист Максим Соколов, который очень любит цитировать, просто плетет свои статьи из цитат, жаловался, что после Бродского не появилось поэтов, которых можно было бы пустить на цитаты. Есть, правда, Емелин, которого не грех процитировать в газетной статье, поскольку достаточно большое количество читателей такую цитату поймет. Но больше в самом деле процитировать некого, поэтому строительным материалом для журналистики по-прежнему служат стихи Пастернака, Вознесенского, Евтушенко, Бродского.

На сегодня массовый читатель в самом деле не пошел дальше Бродского. К примеру, чиновники – важнейшие люди для культурной политики при нынешнем огосударствлении финансов, – если и интересуются стихами, то в основном остаются «людьми Евтушенко». Но появляются уже среди них и поклонники Бродского, такие как мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, повесивший портрет Бродского у себя в кабинете, или мэр Череповца Юрий Кузин, размещающий стихи Бродского на своей страничке «ВКонтакте».

Возможно, лет через двадцать определится и следующий лидер читательских симпатий. Пока же нам остается со смиренной печалью смотреть на чужие «феррари», не слишком гордиться теми невысокими кочками, на которые нам удается забраться, и не слишком завидовать столь же скромным успехам коллег.

«Лиterraтура», 27.01.2015

Бесовский календарик

В последние дни октября старательные мальчики и девочки готовят костюмы скелетов, парики ведьм, приделывают себе вампирские клыки и собираются на тематические школьные дискотеки. А продвинутые отцы семейств качают с торрентов ужастики, вырезают из тыкв нового урожая аляповатые головы и думают, как закрепить внутри них зловещие свечки. А столичные клубы ждут толпы веселых гостей на балы бутафорской нечисти, предвкушая солидную выручку.

А еще это золотое время для тех, кто делает себе общественное имя борьбой за нравственные и духовные устои. В этом году, например, решил прославиться вятский юрист Ярослав Михайлов, пожаловавшийся на Хэллоуин в Генеральную прокуратуру. В своем заявлении он не только изложил привычную риторику насчет «пропаганды культа Сатаны», но и сослался на супермодную юридическую новацию сезона – «пакет Яровой».

Между тем, если верить центру Левады, число отмечающих Хэллоуин в России за последние десять лет выросло более чем вдвое, с 4 до 9 процентов, причем среди людей в возрасте от 18 до 24 лет его празднует каждый пятый. То есть шутки шутками, а праздник-то стал всенародным – как минимум более популярным, чем некоторые государственные праздники.

Наш ли праздник Хэллоуин или не наш? Смешно даже спорить на эту тему.

Ну конечно, не наш! А также не немецкий, не французский, не китайский и не индийский. Это все придумал Черчилль и предшествующие ему англосаксы. Голливуд намертво впечатал хэллоуинские штампы в каждую мыслящую тыкву мира сего. Это культурная и коммерческая агрессия мировых хозяев дискурса, чужеродно торчащая из нашей российской жизни как фальшивый вампирский клык.

А если с другой стороны посмотреть, абстрагируясь от чуждой традиции и заемных атрибутов – вполне себе свойский, нашенский такой праздник.

Это ведь не Госдеп учил нас в детстве садистским стишкам, в которых мальчик находил в подвале то гранату, то пулемет с летальными последствиями для себя или окружающих. И страшные истории в пионерлагерях рассказывали перед сном не по наущению шефа ЦРУ. И Баба-Яга никому из нас не казалась однозначно отрицательным персонажем. И разве не обаятельная чертовщинка сделала культовым роман «Мастер и Маргарита»?

То есть поиграть с нечистой силой, с явлениями таинственными и зловещими у нас тоже любят – без фанатизма, конечно. Оттого и праздник прижился. Косвенно это признают и некоторые противники Хэллоуина, предлагая в порядке духовного импортозамещения подобрать какой-то более пристойный аналог в нашей собственной традиции.