Труды клиники на Девичьем поле. Рассказы о моих пациентах

В этой концепции понятны и формы клинического проявления симуляции. Тут господствует правило Laseguea: «On nimite bien que се quon а». А это значит, во-первых, что каждая индивидуальная форма симулированного психоза определяется типом психопатического склада симулянта, или, иными словами, она строится, как и психотическая реакция, конституционально-характерогенно, а во-вторых, что все многообразие форм симуляции предопределяется многообразием примитивных психизмов, участвующих как в примитивных психогениях, так и психозах сложной психики. Отсюда понятно, что симулируются всякого рода эпилептические и истерические расстройства, кататонические психозы и состояния слабоумия, но не приступы маниакально-депрессивного психоза как чистые формы душевной болезни сложной развитой психики. Осмеливаюсь утверждать, что симуляции депрессивных состояний так же, как большинству реактивных депрессий, свойственны больше примитивные аффекты страха или состояния апатии, роднящие их с соответственными состояниями при шизофрении, и что симулированные маниакальные состояния несут на себе печать пуэрилистического характера, придающего им сходство с гебефреническим возбуждением.

Симулируют ли душевное расстройство так называемые нормальные или психически уравновешенные здоровые люди? Симулировать в целях экспериментального изучения симуляции они могут, как это и имело место в опытах Хебнера и Утица. Клайнбергер заявляет, что его 10 случаев симуляции относятся к здоровым людям. Но я сомневаюсь, чтобы все симулянты Клайнбергера были вполне уравновешенными психически людьми. Одного из них он сам признает психопатом, другой, летчик, потерпел аварию. Ну, а само пленение для других его пациентов не было ли психической травмой? И не было ли оно только одним из звеньев бесконечной цепи вредных воздействий на психику войны, породившей и активировавшей такое количество психопатий? В здоровой сложной психике современного человека низшие влечения и психизмы стоят на службе у высших социальных инстинктов и способностей, а тогда и притворство претворяется в социально-полезную способность.

К вопросу о паранойе и параноической конституции

Н. С. Молоденков

За последние годы через психиатрическую клинику 1-го Московского государственного университета прошло большое количество больных, диагностированных как параноики в смысле Крепелина. Появление в психиатрическом учреждении такого количества параноиков (формы, вообще говоря, редко попадающей под наблюдение психиатров) по всем данным приходится отнести за счет переживаемых нами за последние годы событий, за счет тех пертурбаций и сдвигов во всех областях жизни, в неопределенной атмосфере которых для каждого параноика представляется необычайно широкое поле деятельности для выявления патологических особенностей его характера.