Труды Св. Максима Исповедника по раскрытию догматического учения о двух волях во Христе

Свое учение об ἐν θέλημα монофелиты оправдывают тем, что хотя Христу и усвояется «одно действование целого» (μία ἐνέργεια ὅλου), слагающегося из трех частей: Божества, разумной души и тела, — но так как «производитель и виновник действования есть Бог, а человечество лишь только орган» (τεχνιτὴς καὶ δημιουργὸς ὁ Θεός, ὄργανον δὲ ἡ ἀνθρωπότης), то действующая воля во Христе только одна, и именно — Божественная (αὐτοῦ τὸ θέλημα ἕν ἔστι καὶ τοῦτο θεϊκόν). [457] Эти три положения, впервые высказанные Феодором Фаранским, составляют последнюю основу и действительную сущность монофелитского учения об ἕν θέλημα, замаскированного учением о μία ἐνέργεια ὅλου. Воззрение последующих представителей монофелитизма сводится в существе дела именно к этим трем положениям. Правда, не высказываясь так откровенно, как Феодор, относительно роли человечества, они находят возможным при учении об ἕν θέλημα трактовать об участии человеческой природы в совершении того, что свойственно Христу, как целому, и говорят об «относительном усвоении» (σχετικὴ οἰκείωσις) Христом человеческой воли. [458] Но ни для кого не темно, что мыслимое ими усвоение человеческой воли немногим чем отличает человечество Христа от несамоподвижного орудия действия его владетеля и in actu почти вовсе даже не осложняет деятельности Божественной воли Слова. «Относительное» усвоение, которое в отличие от «существенного» или природного (οὐσιώδη οἰκείωσις [сущностное усвоение]) может быть названо личным и аффектуальным, состоит в том, что «по симпатии, из расположения» мы усвояем себе и лишь видимо переживаем то, что нравится нам в другом, на самом деле сами от того ничего не испытывая: [459] это есть просто приспособление к образу жизни и способу действий другого. Усвоение в этом смысле Христу человеческой воли обозначает не то, что человеческая воля составляет неотъемлемую собственность Христа, как истинного ее владетеля, а просто лишь то, что из любви к человеческому роду, οἰχωνομιχῶς [домостроительно] Бог Слово применялся к образу жизни и действий людей. [460] Выходя отсюда, легко было прийти к той мысли, что Христос приспособлялся к образу жизни воспринятой Им плоти только по временам, только тогда, когда это было особенно необходимо для осуществления цели воплощения, и именно только «во время спасительных страданий» (ἐν τῷ καιρῷ μόνῳ τοῦ σωτηρίου πάθους). [461]

Считая совершенно излишним входить в подробное обсуждение так понимаемого усвоения Христом человеческой воли, Максим произносит над монофелитами следующий справедливый приговор. Уча об относительном усвоении человеческой воли, «они превзошли в нечестии самого Севера, будучи более его дерзки на слова (μᾶλλον ὑπεραυδήσαντες), так как он не с таким безрассудством восставал против истины». [462] Что же касается мнения о временном усвоении человеческой воли, то оно представляет собой верх всех неправд и несообразностей, соединенных с монофелитским учением. «Мысль о том, что только во время спасительных страданий Христос на самом деле явил Себя обладающим двумя волями, полагаю, бездоказательна. Как же это так, на каком основании только в это время, а не прежде? Ведь если Он имел (человеческую волю) тогда, то имел и с самого начала (с того момента), когда сделался человеком, а не потом присоединил; а если не имел сначала, то не имел и во время страданий и лишь призрачно обнаруживал все то, через что мы спасены… Почему же вот так (т. е. только во время страданий), а не иначе? И что за смысл в этом?» [463] Само собой разумеется, что мыслимое монофелитами усвоение человеческой воли Максим простирает и на самую человеческую природу Христа. [464]