Труп в доме напротив

— Простите, энвинйатарэ Виталион, госпожа Джаванширова сообщила мне, что там была обнаружена некая «капсула».

Маг-медик фыркнул.

— Вполне возможно, что эта дама настояла на том, чтобы Пётр Степанович обратился куда-то ещё, к другому специалисту. Она упрекала меня в том, что я работаю слишком медленно, в то время как её супруг «страдает».

Последнее слово он подчеркнул так настойчиво, что понятно стало: госпожу Джаванширову Виталион готов терпеть исключительно в качестве приложения к мужу.

Выйдя в сад, Алекс не сразу заметил своего помощника: тот полулежал на траве под кустом, цветущим мохнатыми белыми кистями[2], и смотрел в небо.

— Валяешься? — с усмешкой спросил работодатель.

— «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть»[3], — процитировал актёр, легко вскакивая. — Задумался, прости.

— Ну и как, удалось что-то найти?

— Оглянись вокруг! — Суржиков широким жестом обвёл сад, по-прежнему безлюдный, и произнёс торжественно и напевно: — Любая бумажка или окурок, окажись они на этом безупречном газоне или одной из совершенных клумб, должны были бы просто самоиспепелиться!

— То есть, ты ничего не нашёл?

— Ну почему же? — ответил Владимир уже обычным голосом. — Вот посмотри на эту клумбу.

Алекс взглянул на бархатно-пурпурные примулы:

— Ну?

— Один из цветков привял, будто его недавно посадили, и он ещё не успел прижиться. Можно предположить, что кто-то наступил на растение, и его пришлось заменить. Получается как раз то самое по срокам: два дня назад, двадцать шестого, наступили, вчера посадили новый кустик, и он ещё не прижился.

— Неплохо, — кивнул Верещагин. — Есть о чём спросить здешнего садовника. Ещё что-то?

— Ну, совсем мелочь, и к нашей проблеме может и не относиться… Вот на этой вишне, — он показал на буйно цветущее дерево, полностью усыпанное нежно-розовыми цветками, — сломана ветка, и место надлома свежее, даже ещё не обрезали.

Алекс с новым интересом глянул на бывшего актёра:

— Ничего не хочешь мне рассказать о своём прошлом? Легион, разведка или?…

В ответ тот лишь просвистел несколько трелей, подражая какой-то птице и сказал:

— «Каждый из нас сад, а садовник в нём — воля. Расти ли в нас салату, крапиве, иссопу или тмину…»

— Ладно. Итак, нам нужен… кхм… садовник.

Повелитель рассады и властелин деревьев и сам походил на старую, но ещё крепкую яблоню, с его коричневым морщинистым лицом и корявыми сильными пальцами. Да и говорил он немногим больше, чем яблоня.

— Эта? Не вишня это, сакура. Вчера как раз зацвела, я и не углядел, что веточку поломали.

— То есть, два дня назад дерево было ещё в бутонах, так?

— Точно, — садовник вытащил из кармана фартука перчатки и надел.

— Понятно. А вот здесь на клумбе…

— Примула это, первоцвет, значит.

— Вы ведь один цветок заменили, да? — влез в разговор Суржиков.

— Ну, заменил.

— А почему?

Садовник тяжело вздохнул:

— Да фря какая-то… натоптала, будто на паркете пляшет, сломала кустик. Пришлось покупать, у меня запаса-то не было.

Алекс выделил главное:

— Фря?

— Ну, эта… на каблуках, юбки, считай, никакой нету, видимость одна… И одеколоном своим так залита, что я два часа потом чихал, а тут разве надо это? Тут надо цветы нюхать!

— Описать её можете?

Но тут садовника заклинило: он смог лишь выдавить из себя, что женщина была молодая, и волосы у неё белые с желтизной, ровно как вон тот нарцисс…

— Ice King, — прочитал Суржиков табличку на клумбе, и поглядел на цветок с уважением. — Блондинка, значит. «Все женщины, как розы: день настанет — Цветок распустится и вмиг увянет».

— Получается, у нас две возможности: внезапное исчезновение господина Тропина или связано с блондинкой, которую садовник так поэтично сравнил с нарциссом, или не связано, — задумчиво сказал Суржиков, когда они остались вдвоём.

Алекс фыркнул:

— Влад, какова вероятность, что ты, идя по улице, встретишь динозавра? Пятьдесят процентов — либо да, либо нет!

— Смешно, — без улыбки ответил помощник. — Этот анекдот я тоже знаю. Ты считаешь, что девушка ни при чём?

— Не знаю. Старик не помнит времени, когда он её видел, помнит только, что это было перед обедом. То есть, незадолго до полудня, так что вроде бы по времени совпадает. Попасть сюда, в сад, посетители могут либо из здания клиники, и об этом сейчас пойду спрашивать я…

— Или через кассу, — подхватил Владимир.

— Именно. И к кассиру пойдёшь ты.

Мужчины разошлись в разные стороны. Садовник, наблюдавший за ними из-за куста спиреи, покачал головой и отправился подкармливать капризную рассаду душистого горошка.

Как ни старалась прелестная девушка, секретарь мэтра Виталиона, но вспомнить блондинку, выходившую в сад два дня назад, всё же не смогла.

— Понимаете, — сказала она, чуть не плача, — ваша знакомая могла ведь быть и не у самого мэтра. На втором этаже у нас знаменитый маг-косметолог принимает, может быть, к нему приходили, я же туда заглянуть не могу!

Алекс молча кивнул на экраны, где отражались все холлы, приёмные и коридоры здания.

— А-а-а… я туда и не смотрю! Это охрана, у них спросите, вот правда! Первый этаж, комната двадцать восемь, глава охраны господин Киреев!