Трущобы Империй

Большую часть пленных южане благородно вернули под слово. Следует учесть, что почти все попавшие в плен жестоко изранены и в ближайшее время, если не навсегда, никуда не годились даже как работники, так что получался не столько красивый жест, сколько дополнительный удар по экономике и морали северян.

Потери Конфедерации в этом бою минимальны. Борегар поймал противника в классическую артиллерийскую ловушку, довершив разгром кавалерийской атакой. Собственно, если бы не излишняя лихость одного из последователей генерала Худа, поднявшего конницу, потерь у конфедератов и вовсе не случилось бы.

Атланту не удалось окружить с трёх сторон, южанам не пришлось растягивать коммуникации для защиты города. Силы сторон немного сравнялись и позиция стала патовой. Даже последнему негру из обоза Шермана стало понятно, что война затягивается и взятия Атланты в ближайшие месяцы ожидать не стоит.

Боевой дух армии Союза сильно упал, снова началось дезертирство и невозвращение из отпусков, а врачи набивали карманы серебром, выискивая у желающих всяческие болезни, мешающие служить. Север и без того испытывал трудности с мотивацией бойцов — настолько, что комиссары в агитационных речах опирались скорее на закон о гомстедах, чем на патриотизм.

Ранее он тормозился промышленниками Союза, не без оснований опасавшихся, что они останутся без дешёвой рабочей силы. Во время войны, в попытках привлечь людей в армию и на флот, на Севере приняли ряд подобных актов. Потому и потянулись в армию добровольцы, в качестве морковки перед носом которых маячила собственная земля.

Неплохая мотивация, спора нет… вот только у конфедератов в качестве мотивации защита Родины. Шерман с его тактикой выжженной земли стал хорошим стимулом драться до последнего. Конфедераты и так не слишком-то часто сдавались, прекрасно зная, что ожидает их в концентрационных лагерях. А после достопамятного закона и вовсе… теперь южане погибали, вцепившись зубами в горло врага. Порой буквально.

* * *

В Кельтику приходило пополнение, и что радовало — не только сырые новобранцы из Нью-Йорка. Ирландцы стремились перевестись в свою бригаду из самых разных частей армии Севера. Количество претендентов так велико, что Ле Труа всерьёз подумывал о конкурсной основе.

— Подавай заявку на формирование дивизии, — предложил Алекс негромко, осматривая вместе с командиром прибывшее подкрепленье.

Они ходили чуть поодаль от строя, не мешая офицерам выискивать нужных им людей, ориентируясь на землячества, рабочие специальности и уже имеющийся воинский опыт. При ходьбе оба тяжело опирались на трости — у француза виной тому дружественная картечь в последнем бою, а у попаданца — колотая рана бедра, не слишком глубокая, но очень уж болезненная.

— Думаешь? — Остро глянул француз, и Алекс опять почувствовал себя на экзамене.

— Самое время. Ирландцы с охотой пойдут служить туда, где их не считают белыми неграми и не гнобят всячески — то есть подальше от англосаксов. Такие части есть, но чтоб и командиры ирландцы, да снабжение нормальное — только у нас. Шерман сейчас и за соломинку ухватится, дабы получить боеспособную часть, а уж мы-то к числу лучших относимся, как ни крути. Он не глуп и прекрасно понимает, что добровольцы, воюющие среди своих, куда как лучшие солдаты, чем третируемые белые негры в подразделениях англосаксов.

— Этого мало, — полковник резко отмахнулся, — даже награждение бригады провели без лишнего пафоса, дабы не раздражать англосаксов. Вся армия обделалась, и только Кельтика выстояла! Ирлашки! Попытались славу на артиллерию переложить, а там…

Алекс засмеялся тихонечко вспоминая забавный момент — сильно не мог, при резких движениях всё ещё болели заживающие рёбра, ещё один привет битвы у Персикового Ручья.

Они с офицерами бригады пришли (в его случае — принесли в портшезе) проставиться артиллеристам за спасение. Сидели, выпивали… В расположение влетел комиссар из Вашингтона и сходу начал речь перед артиллеристами.

— Храбрые герои, истинные янки, вставшие на пути мятежников, — а командир в ответ на ломаном английском, — Помедленней, пожалуйста, мои парни ваш язык плохо понимают.

Ну да, откуда бы понимать английский прусским добровольцам? По некоторым оговоркам — вполне себе кадровым воякам, не уволившимся со службы, а отправленным в командировку. Опыт в большой и желательно чужой войне — дело стоящее. Пусть к Гражданской войне в САСШ относились в Европе скорее пренебрежительно, но это всё-таки война большая, с манёврами через полматерика.

В итоге героев битвы у Персикового Ручья наградили щедро, но без лишних слов. В речах и в газетных заметках упирали всё больше на наших парней, стараясь не упоминать конкретные части.

Вторую Медаль Почёта в качестве награды получил Ле Труа, ей же наградили ещё шестерых офицеров и девять сержантов и рядовых. Остальные получили медали, причём иногда по две-три сразу, как сам попаданец.