Трущобы Петербурга

Что было делать? К отцу вернуться ему было немыслимо, то же самое и к тетке, которая бы ужаснулась, когда бы он предстал перед нею в таком безобразно пьяном виде.

Куда же деваться? И вот наши трущобы Петербурга приняли в свои недра нового несчастного.

Мы уже видели его встречу с Ланцовым и Лукашом. Еще не знакомый с трущобным бытом, Владимир не мог хорошенько отличить людей дурных от хороших и потому в чисто одетом господине, каковым казался Телегин (Ланцов), он видел порядочного человека. А тут его ласковые речи, приправленные щедрым угощением, совсем размягчили сердце молодого человека, сделали его откровенным, и он не мог не излить перед этими двумя негодяями столько накопившегося в его сердце страшного горя!

Но зато, расставшись с этим крайне любезным и подарившим ему рубль господином, он и не подозревал, что, рассказывая о своем отце и его страшной скупости при богатстве, он готовил старику верную смерть. И действительно, спустя после этого немного времени несчастный старик был варварски убит, после чего убийцы Ланцов и Лукаш, как опытные в таком искусстве, ловко скрылись, похитив всего только около трех тысяч рублей.

Теперь вернемся к нашему рассказу.

Глава II Гончие по свежему следу

КРАВЦОВА ВЕРНУЛАСЬ ИЗ окружного суда домой на Пантелеймоновскую улицу и, чтобы обрадовать Марью, мчалась на извозчичьих санях как вихрь. Желтоглазый ванька, поощряемый щедрыми наградами, в свою очередь поощрял свою ретивую кобылу щедрыми ударами кнута.

Когда извозчик подкатил к дому, где жила Кравцова, и остановился у подъезда, молодая женщина быстро выскочила из саней, быстро сунула в его руку пятирублевку и моментально скрылась в подъезде.

Увидя данную сумму, извозчик снял шапку и перекрестился на видневшуюся невдалеке церковь Св. Пантелеймона, полюбовался бумажкой, словно он ее отродясь не видал, и затем рассудил по своему, чисто извозчичьему, умозаключению:

— Вот так барыня, дай ей Бог здоровья, заместо сорока копеек ряженых пятишницу отсыпала, а все-таки по всему видно, что деньги у ней шальные. Да для такой красоты иной и сотенной не пожалеет!

Квартира Кравцовой хотя небольшая, но была убрана с чисто женским вкусом и казалась даже роскошной.

Марья полулежала и читала какую-то книгу. В короткое время, как мы уже говорили в начале первой главы, Олимпиада преобразовала эту простую деревенскую бабенку в прелестную куколку, которой нельзя было не залюбоваться. Прежняя простая прическа исчезла бесследно, и вместо нее были уже роскошные, слегка взбитые каштанового цвета волосы, обрамлявшие свежее розовое личико, с сочными, как спелая вишня, губами. Вся стройная, немного полная фигура с развитой грудью была облечена в темное шерстяное платье. Белоснежный воротничок и такие же рукавчики дополняли этот скромный наряд.

Бросив свою шубку на руки горничной, Кравцова, не снимая с головы меховой шапочки, бросилась целовать Дементьеву.

— Маня, поздравляю, Ивана оправдали и выпустили на свободу! — воскликнула она.

Книга упала из рук Дементьевой на пол.

— Ваню ослобонили?

— Ах, Господи, когда она бросит этот варварский жаргон… Не ослобонили, а освободили, поняла?

— Слава Тебе, Господи! — перекрестилась Дементьева, не обращая внимания на педагогический выговор своей подруги. — Так как, выпустили, али он сидит еще покедова?

Кравцова в отчаянии плюхнулась в кресло и всплеснула руками.

— Да что же это! Только что я упомянула об Иване, как вдруг она сразу превратилась в прежнюю дворничиху. «Покедова»… Да?

— Ну, ладно, бросьте, я от радости забыла, чему училась. Ну, слава Богу… А Матвей-то как, видали вы его?

— Еще бы! Сидит, как зверь… Я просто не знаю, за что он так окрысился на родного брата. Чернил его как хотел, и когда Ивана оправдали и судья сказал ему: «Можете идти, вы свободны», то он так сверкнул глазами, что я даже сама испугалась.

— Как бы он чего-нибудь не сделал над Ваней.

— Очень легко может быть. Когда все потом вышли в коридор, то к нему подошел Бухтояров и начал говорить с ним. Мне же было неудобно там находиться с Матвеем или с кем-нибудь из моей бывшей компании, поспешила уехать.

— Ах, какой добрый этот Павел Михайлович, он, должно быть, возьмет Ваню к себе.

— Не иначе, а то куда же ему деваться. Я только опасаюсь, как бы у него опять не произошла стычка с Матвеем.

— А разве его нельзя взять к нам?

— К сожалению, ни под каким предлогом. Паша, обед готов?

— Готов, барыня, — послышался ответ из кухни.

— Так собирай поскорей, я сильно проголодалась!

Несмотря на обладание значительным богатством, Кравцова жила довольно скромно, однако не стесняя себя ни в чем. Она с Дементьевой довольствовалась небольшой квартирой из трех комнат и кухни, и как мы говорили, со вкусом обставленной. Они жили очень скромно, почти уединенно, и никто не видал, чтобы к ним заходил хоть один мужчина, так что в отношении их двоих не было повода ни к каким сплетням.