Трущобы Петербурга

Прошло много времени в разговорах, и Маша была удивлена тем, что хозяева ничего не решаются говорить про Ивана. Это было на третий день после известного нам убийства старика Антона Федоровича Корнева. Это даже заметила и Кравцова.

— А что вы не упоминаете об Иване, разве он у вас не служит больше? — спросила она.

— Вот в том-то и горе, что нет, — ответил Павел Михайлович. — Я его встретил в коридоре, после того как все вышли из зала окружного суда, и просил его служить у меня и дал ему на расходы тридцать рублей. Нужно же было купить кое-что человеку после такой долгой высидки. Приехав домой, я ждал его с минуты на минуту, но его нет до сих пор. Не знаю, что с ним такое сделалось.

— Это очень просто, — соображала Олимпиада. — Он, понятно, встревожен отсутствием жены и решил найти ее во что бы то ни стало.

— Пожалуй, что это так.

— Да затем у него горячий характер, вспыльчивый, — прибавила от себя Маша. — Он без меня, наверно, раздражен и нервен и за свои поступки ручаться не может, и потому поступить к вам пока не решился.

— Понятно, из уважения к вам, — добавила Кравцова.

В эту минуту горничная принесла газету.

— Что это за безобразие! — воскликнул Павел Михайлович. — Савельич просто неисправим. Присылает газету после того, как сам соблаговолит прочесть. Нет, это просто из рук вон… Кажется, дождется, что я его уволю.

Он, не читая, отложил газету в сторону и вступил в разговор с Кравцовой, слегка упрекнув ее в том, что она напрасно превратила Дементьеву в барыню и что это скорее ей ко вреду, чем в пользу. Кравцова объяснила ему свои намерения и планы насчет будущего.

— У меня денег много, и я совершенно одинока. Вернуться к той жизни, какую я вела до этого времени, — Боже сохрани и помилуй. Довольно с меня… И вот, в конце концов, я решила пожить подальше от города в полном уединении, устроить какой-нибудь приют, что ли, или школу. Для этого нужно найти честных и полезных помощников, которые могли бы быть бескорыстно полезными. Во все время я была окружена подлыми людишками, которые меня только обманывали и обкрадывали… Что было тут делать, я потеряла веру в людей и думала, что честность уже умерла и ее давно похоронили. Но, поселившись в вашем доме, я поняла, что честные люди еще существуют. Появился цветок «Иван-да-Марья». Да, Маня, ты еще не знаешь, что я приблизила тебя к себе не без испытаний.

Не слушая этих разговоров, Дементьева взяла газету и начала читать. При обращении к ней Олимпиады она подняла на нее свои большие красивые глаза.

— О каких испытаниях ты говоришь? — спросила она.

— О таких, о которых ты с мужем и посейчас не подозреваешь. Вы представить себе не можете, какие я над ними шутки проделывала! — обратилась она к хозяину. — Такие, на которые человек идеальной честности мог бы соблазниться. И вот, после всего того, что я над ними проделала, я решилась оказать им полное доверие и приблизить их к себе.

— Постойте, что это такое, посмотрите, — прервала ее Маша. — Кровавое преступление… Убийство скупого богача.

— Это у нас сплошь и рядом, — махнул рукою Павел Михайлович. — Я даже давно перестал читать об этом.

— Но, позвольте, тут попадаются фамилии моего мужа и Телегина!..

— Неужели? — воскликнули все хором и потянулись к газете.

— Вот, посмотрите!

И Марья указала дрожащей рукой на то место, где были упомянуты эти фамилии.

— Позвольте, я прочту, — предложил Павел Михайлович.

В газете описывались подробности убийства злополучного Корнева. Между прочим, там было напечатано следующее:

Во время следствия и составления протокола бывший там крестьянин Иван Дементьев поднял с полу блестящий предмет. Это был массивный серебряный портсигар с вензелевым изображением букв Ир. Т.

— Я знаю, это имя, отчество и фамилия Телегина. Я тоже хорошо знаю этот портсигар! — воскликнула Кравцова.

— Так оно и есть, — подхватила Маня.

— Так уж нет никакого сомнения, что это наш Иван, — сказал Павел Михайлович. — Вот тут даже сказано: «…при этом Дементьев заявил, что, состоя дворником на Большой Морской в доме Бухтоярова, он видел этот портсигар у некоего проживавшего в этом доме Телегина, который потчевал его папиросами. После этого он заявил, что должен был выселить этого Телегина и других живущих с ним сожителей ввиду подозрительного их поведения».

— Теперь нечего и сомневаться, что убийца — сам Телегин, — сказала Кравцова. — Потому что, как мне известно, он носил этот портсигар в наружном боковом кармане, и вполне ясно, что когда он совершал свое гнусное злодеяние, тот вывалился.

— Но тут не объяснено, как очутился там Иван, да еще и то удивительно, что не только был там, но далее присутствовал на следствии, куда, как нам известно, посторонние люди не допускаются.