Трущобы Севен-Дайлз

Она уже приготовилась описать сестре, в чем дело, но в дверь раздался громкий стук, как будто кто-то постучал в нее концом палки. В следующий миг дверь распахнулась, и на пороге выросла невысокая, недовольного вида старуха, одетая в темно-фиолетовое с черной отделкой платье. Лицо ее пылало гневом, хотя было не совсем понятно, на кого тот направлен – на Эмили или на Шарлотту.

Наверно, это следовало предвидеть. Шарлотта тотчас вскочила на ноги и заставила себя улыбнуться.

– Доброе утро, бабушка, – сказала она, подходя к старухе. – Ты хорошо сегодня выглядишь.

– Тебя это не касается, милочка, – огрызнулась та. – Ты ни разу не проведала меня вот уже на протяжении нескольких месяцев. Откуда тебе это знать? У тебя нет ни души, ни чувства долга, на худой конец. С тех пор как ты вышла замуж за этого своего полицейского, ты вообще утратила любые понятия о приличии.

Намерение Шарлотты быть доброжелательной и учтивой скончалось скоропостижной смертью.

– Похоже, ты изменила свое мнение! – парировала она.

Старуха пропустила ее колкость мимо ушей, зато впала в еще больший раж.

– Понятия не имею, о чем ты. Неужели нельзя выражаться ясно? Раньше ты это умела. Боюсь, это все влияние общества, в котором ты теперь вращаешься. – Она сердито посмотрела на свою вторую внучку. – Может, ты все же предложишь мне сесть, Эмили? Или ты тоже напрочь утратила хорошие манеры?

– Ты при желании можешь сесть в любое из кресел, бабушка, – ответила Эмили с напускным терпением. – И ты прекрасно это знаешь.

Старуха тяжело опустилась в третье кресло и, поставив перед собой трость, повернулась к Шарлотте.

– Что ты имела в виду, мол, я изменила свое мнение? Я никогда его не меняю!

– Вы сказали, будто я утратила любые понятия о приличиях, – ответила Шарлотта.

– А разве нет? – парировала старуха. – Как я могла изменить свое мнение по этому поводу?

Шарлотта улыбнулась.

– Раньше вы говорили, что его у меня не было с самого начала.

– И ты позволяешь ей оскорблять меня? – грозно спросила старуха у Эмили.

– Бабушка, по-моему, если кто-то и может оскорбиться, так только Шарлотта, – заметила Эмили. Впрочем, на губах у нее подрагивала улыбка, и ей стоило немалых трудов ее прятать.

Старуха недовольно фыркнула.

– Если ее кто-то оскорбил, то она сама на это напросилась. Кстати, а кто ее оскорбил? Она связалась с человеком гораздо ниже ее по положению. Боюсь, это предел ее мечтаний. Это надо же, выйти замуж за какого-то там полицейского! Я всегда говорила, что это добром не кончится! Кстати, и тебе тоже, но разве ты меня слушала? Нет, конечно! А теперь сама видишь, к чему это привело? Может, ты и ждешь от Эмили какой-то помощи, на меня можешь даже не рассчитывать!

Шарлотта расхохоталась. Спустя миг к ней присоединилась сестра.

Старуха никак не могла понять причину их смеха, хотя и не собиралась в этом признаваться. Пару мгновений она размышляла о том, что ей делать, а затем, решив, что ей нечего терять, тоже рассмеялась. Это был странный, скрежещущий смех, какого Эмили, в чьем доме она жила, не слышала от нее вот уже много лет.

Когда смех утих, старуха посидела с ними еще минут десять, а затем – хотя ее и мучило любопытство и ей страшно хотелось узнать, что привело сюда Шарлотту, – она заставила себя подняться с кресла и, стуча палкой, вышла. Было понятно, что ей никто не намерен ничего рассказывать, она же не собиралась терять свое достоинство и нисходить до расспросов.

Как только дверь за ней закрылась, Эмили подалась вперед.

– Итак? – спросила она. – Что это за обыденная проблема?

– У Грейси есть подруга, Тильда Гарви, – начала Шарлотта. – Ее брат, Мартин, служит лакеем у Стивена Гаррика, на Торрингтон-Сквер. Тильда и Мартин очень близки, потому что рано лишились родителей. Ей было шесть, ему восемь, когда те умерли.

– Вот как? – Эмили сделала большие глаза.

– Мартина никто не видел вот уже четыре дня, и, по словам дворецкого Гарриков, он больше не живет в их доме. Однако он не сказал Тильде, куда ушел Мартин и почему.

– Пропавший лакей? – безразличным тоном уточнила Эмили.

– Пропавший брат, – поправила ее Шарлотта. – Не менее важно, чем просто его отсутствие, то, что оно совпало с днем рождения Тильды, с которым он раньше никогда не забывал ее поздравить. Если он потерял работу, а значит, и крышу над головой, даже при весьма щекотливых обстоятельствах, наверняка он мог бы сообщить ей, где он теперь находится.

– Ты что-то подозреваешь? – нахмурилась Эмили. – Гаррики доложили в полицию о его исчезновении?

– Не знаю, – нетерпеливо ответила Шарлотта. – Я ведь не могу пойти в ближайший участок и спросить. Но даже если и доложили, то почему не сказали об этом Тильде? Вдруг ей было известно, где он?

– Да, это было бы разумно, – согласилась Эмили.