Трусливый ястреб

Господи, еще чуть-чуть, и мы зацепим другую машину. Я подлетел к Оранжевому-3 так близко, что отчетливо видел Реслера через левую дверь. Он повернулся и помахал рукой. Мне снова послышалось жужжание их хвостового винта. Слишком близко.

– Как-то так, – одобрил Коннорс.

Я еле удерживался, чтобы не дернуться в сторону. Мне требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к такому плотному движению.

– Когда мы будем в зоне высадки, нам придется держаться ноздря в ноздрю, чтобы все смогли попасть на борт. В таком плотном строю мы все прибудем, сядем и уберемся оттуда на хер одновременно. И сможем прикрыть друг друга в случае чего.

За разговорами с Коннорсом я не заметил, как мы вошли в долину. Желтый-1 вернул меня к действительности.

– Боевой Кулак, ваша очередь.

«Слики» сбросили скорость с сотни узлов до восьмидесяти, чтобы пропустить боевые вертолеты вперед. Это были более медленные «Хьюи» модели Б. Кроме того, они были под завязку забиты боеприпасами. Они осторожно шли перед нами, снижая скорость. Скорость нашего строя упала до семидесяти узлов. Мы заходили на посадку по полной схеме, зона высадки была в пяти милях.

Долина была достаточно лысой: кустарники, редкие деревья и высохшие рисовые плантации. Ни одной деревни.

Я увидел белый дым, поднимающийся за боевыми вертолетами в миле от нас. Они заняли позиции и стали расчищать зону высадки при помощи пулеметов и реактивных снарядов. Куски земли разлетались в разные стороны от попаданий ракет. Примерно на трех сотнях футов, в четверти мили от зоны, Желтый-1 вышел на связь и разрешил открыть огонь через двери.

– Стрельба по моей команде, – сказал Коннорс.

Рэд и пулеметчик дважды щелкнули переключателями связи. Когда Желтый-1 приблизился к началу зачищенной зоны, я услышал слабый треск их пулеметов, которые били по высокой траве и кустам. Спустя несколько минут, когда наш вертолет оказался в сотне ярдов от зоны высадки, а вокруг раздавались пулеметные очереди с других машин, Коннорс скомандовал:

– Открыть огонь!

Пулеметы застрекотали с обеих сторон нашего «Хьюи». Орудия располагались так близко к креслам, что возникало ощущение, будто кто-то лупит по моим ушам открытой ладонью. Ворчуны пустили в ход свои винтовки. Меня накрыла волна адреналина, и мир стал тише. Я почувствовал некоторую отстраненность от происходящего. Я сосредоточился на стойках Оранжевого-3. Боковым зрением я видел трассеры, вылетающие из наших пулеметов. Коннорс взялся за управление вместе со мной. Это было правило. На всякий случай.

Шестнадцать «сликов» опустились в унисон с Желтым-1, погрузившись в высокую траву. Моя посадка прошла как на автомате; я зеркально повторил действия Оранжевого-3. Стоило полозьям машин коснуться земли, как ворчуны повыскакивали наружу и строем пошли на границы зачищенной зоны, стреляя перед собой. Никакого сопротивления, ни одной ответной пули – я даже забыл, что у меня не было бронежилета. Ни у кого из нас не было.

Желтый-3 подождал пятнадцать секунд и пошел на взлет. Мы проследили за его хвостом и поднялись в воздух одновременно с ним, сохраняя плотный строй, чтобы не отставать и никого не задерживать на земле.

Когда мы поднялись над верхушками деревьев, я услышал пулеметную очередь за своей спиной.

– Что там, Рэд? – спросил Коннорс, пока я усиленно брал левее, чтобы держаться в строю.

Его боковое окно смотрело прямо на мелькающие снизу деревья.

– Никого, сэр.

Пулеметчики развлекались.

– Отдохни. Взял.

– Отдал.

– Отличная работа, Боб. Если все вылеты будут в таком духе, у нас есть отличные шансы выжить.

– Это точно. Ни одной пули в ответ, – кивнул я.

– Что теперь?

– Возвращаемся обратно на перевал и ждем.

– Как два пальца, – произнес Нэйт.

– Проще простого, – вторил ему Реслер.

– Я слышал, что вьетконговцы уже сдаются, – вставил Вендалл.

Мы собрались возле рисового поля, обмениваясь шутками и поздравлениями. «Слики» стояли в Лиме, ангарной зоне, которая станет нам родной в следующие несколько месяцев. Это было огромное поле из высушенных рисовых плантаций в двух милях к востоку от перевала Ан Кхе, рядом с Трассой 19. Боевые вертолеты до сих пор обеспечивали поддержку нашим ворчунам.

Сухой участок обрывался в сотне футов от стоянки, за ним начинались затопляемые рисовые поля, простирающиеся до отдаленной деревушки на востоке. Стадо буйволов медленно брело от деревни. Животные шлепали по воде, на спинах у некоторых сидели дети. Перед стадом шел старик с посохом. Когда процессия поравнялась с нами, старик направился в нашу сторону, а остальные побрели дальше.

– Бонжур, – произнес он.

– Что он сказал?

– Поздоровался на французском, – ответил Нэйт.

– Ты говоришь по-французски? – спросил Коннорс.

– Répondez s’il vous plaît, – произнес Нэйт.

Он повернулся к старику и заговорил с ним.

Мужчина широко улыбнулся, услышав Нэйта. У него были шишковатые руки и покрытые мозолями ноги. Он щеголял в черной футболке и набедренной повязке. Его увлекла беседа.

– Что он говорит? – спросил я.

Нэйт качнул головой и засмеялся, обернувшись к нам. Старик наблюдал.

– Он говорит, что рад нашему возвращению.