Трусливый ястреб

Фэррис и Шейкер собрали нас на брифинг.

Боевые действия в Долине Счастья прекратились. Вьетконговцы ускользнули прочь под покровом ночи. Пулеметы пятидесятого калибра тоже замолчали. Возможно, их уничтожили, хотя на земле не осталось никаких следов, по словам ворчунов. Все действия были отложены до лучших времен.

Нам с Лизом и еще семи экипажам предстояло провести целый день, занимаясь перевозкой задниц-и-хлама (людей и оборудования) между подразделениями. Остальных отправили домой, копать траншеи и выкорчевывать пеньки.

Как по мне, это были хорошие новости. Я надеялся, что вьетконговцы продолжат двигаться в том же направлении. И я готов был заниматься чем угодно, только не уничтожением пеньков необъятных размеров.

Когда мы закончили развозить припасы по разведгруппам, на улице стемнело настолько, что пришлось включить посадочные огни. Я парил над неровной территорией третьего ряда, выискивая пустое место для стоянки. Я миновал несколько мест с номерами других рот. Теперь в начале каждого стояночного места лежала перфорированная стальная плита с нарисованным номером подразделения. Когда я наконец отыскал пустое место с нашим номером, оказалось, что мы на полмили улетели от территории роты.

По пути к стоянке Лиз вызвал оперативный штаб, и за нами выслали небольшой грузовик. Мы вернулись самыми последними, как сообщил водитель.

Солнце давно уже село, но на западе до сих пор оставался легкий румянец. Холодный свет фонарей отражался в дорожной слякоти. Мы вчетвером сидели под брезентом, натянутым над кузовом грузовика, наблюдая за исчезающими из вида «Хьюи», пока машина буксовала по грязи.

Когда грузовик остановился перед штабной палаткой, мы вылезли наружу и попрощались с Ричером и пулеметчиком, которым предстояло тащить два вертолетных пулемета обратно в оружейную палатку. Мы с Лизом направились к палатке, чтобы отдать лист бортового журнала, на котором красовалось двенадцать записей в столбик. Штабные офицеры использовали этот лист для учета летных часов пилотов, членов экипажа и самих машин.

– А вот и наши опоздавшие, – капитан Оуэнс изобразил фальшивую радость.

– Мы не опоздали, – возразил Лиз. – Просто задание затянулось.

– Шучу, Рон, – ответил Оуэнс без улыбки.

Лиз протянул офицеру наш исписанный путевой лист.

– Я просто сильно устал.

– Горячий паек – вот что нам сейчас нужно, – добавил я.

– Эмм, – протянул Оуэнс. – Столовая закрылась час назад. – Он выглядел смущенным.

– Повар отложил для нас что-нибудь? – спросил Лиз.

– Надо спросить у него, – произнес Оуэнс, запинаясь.

Он забыл попросить повара отложить нам еды, но ему и в голову не пришло извиниться. Мы рассвирепели. Ладно бы он признал ошибку, но нет, пытался отвертеться. В подразделении пилотов штурмовой авиации Оуэнс и его дружок, мистер Уайт, были единственными пилотами, не принимающими участия в боевых вылетах.

На следующее утро мы столкнулись с крайне угнетающим примером отвратительной работы системы сбора разведданных. Мы с Лизом шли последним вертолетом в строю из шестнадцати «сликов». Весь батальон загрузили пехотинцами и подняли в воздух, им предстояло окружить отряд вьетконговцев, которые, по сведениям нашей разведки, направлялись через Долину Счастья в долину Бонг Сон ближе к берегу.

Миновав перевал, мы свернули в сторону северной части долины. Пройдя двадцать миль, три роты «сликов» разделились, чтобы приземлиться на разных участках вокруг цели. Наше сопровождение в виде боевых вертолетов также разбилось для прикрытия на три группы.

Пока строй снижался для захода на посадку, я смотрел вперед, выискивая зону высадки. Никаких деревьев или холмов на этот раз: голая земля, высохшие рисовые поля, песчаная равнина с клочками травы. Сложно было поверить в то, что отряд вьетконговцев мог скрываться в таком месте.

Головные машины подлетели ближе, и пулеметчики открыли огонь через двери. Их трассеры впустую били по земле.

На высоте в сотню футов, примерно в одной миле от одиноко стоящего дерева я заметил две фигуры, которые мчались к дереву по песку. Более тридцати пулеметов пытались попасть по ним.

Когда мы приблизились настолько, что я мог разглядеть песок, разлетавшийся у них под ногами, один из бегущих уронил свою винтовку и развернулся, чтобы подобрать ее. Он лихорадочно озирался. Небо наполнилось трассерами, летящими в его сторону. Едва он дотянулся до винтовки, песок под его ногами вскипел, и он в рое пуль полетел вниз. Должно быть, умер еще до того, как коснулся земли.

Его до смерти перепуганный товарищ продолжал бежать. Пока мы летели за ним, к общему стрекоту подключилось еще больше пулеметов. Я с изумлением наблюдал, как вокруг бегуна бурлит песок.

– Сдавайся! – заорал я. – Сдавайся, тупой ублюдок!